перед Пареннефером и посмотрели на его картину.
– А я же говорил! – гордо сказал старик – Наконец-то тот, кто нам нужен!
– Да. Спасибо тебе, Аменхотеп, сын Хапу, за такого рисовальщика, – наследник повернулся в Пареннеферу и спросил, указывая на архитектора, – Этот шакал ведь объяснил, как тебе нужно нарисовать меня? Я знаю, он устал от того что мне не нравятся рисовальщики и просто сам рассказал тебе секрет.
– Наследник, как ты мог так обо мне судить! – притворно испугался архитектор.
– Главный архитектор фараона, да будет он жив, невредим, здрав, сказал мне лишь, что я должен изобразить наследника Аменхотепа таким, каким он есть на самом деле.
Наследник сложил руки на груди и пристально посмотрел в глаза Пареннеферу, так что тот заметил кое-то новое. В левом, голубом глазе наследника были две карие точки, как будто боги наполнили один его глаз кристально-чистой голубой водой, а другой – тёмным пивом. Причём пива было настолько много, что две капли перекатились чрез край и попали в глаз с чистой водой.
– Почему ты изобразил меня так? – спросил наследник.
– Потому что вы так передо мной сидели.
– Так сядь я боком, ты изобразил бы меня в профиль, а не в анфас, как ты нарисовал?
– Может быть.
Наследник улыбнулся, и Пареннефер вспомнил улыбку, которую видел во время праздника Сед.
– Что ж, мастер Пареннефер. Назначаю тебя моим главным рисовальщиком!
IV
Пареннефер вернулся в мастерскую, когда небо уже посветлело на востоке, и бог Ра вот-вот должен был появиться на лодке из-за горизонта и поплыть по небесному Нилу.
Мастер Туту до сих пор не ложился. А спал он, как и многие другие работники прямо в мастерской. Он не давал спать остальным людям, и поэтому, когда Пареннефер вернулся, злился не только мастер Туту, но и остальные.
– А я думал, тебе можно доверять! – начал дядя, сложив руки на груди, – Думал, что мой племянник не из тех разгильдяев, которые пропивают задаток! Думал, что смогу положиться на тебя в заказе с самим главным архитектором фараона, да будет он жив, невредим, здрав! А ты, Пареннефер, друг шакала, взял у него деньги, и не постеснялся явиться в мастерскую на утро! А где посуда? Ты и её продал и пропил?
После событий ночи Пареннеферу не хотелось спорить с дядей. Он просто подождал, пока добрый, но упрямый мастер Туту скажет всё, что думает, потом отвёл его в сторонку подальше от ушей работников и рассказал обо всём.
Дядя не перебивал, только иногда задавал вопросы. Пареннефер подозревал, что тот сразу же скажет: «Они говорили не обо мне, это другой мастер Туту!», но этого не произошло. Когда Пареннефер закончил, дядя лишь покачал головой и с улыбкой сказал:
– Я и не думал, что Аменхотеп до сих пор меня помнит…
– Какой Аменхотеп? – удивился Пареннефер.
– Архитектор, конечно! Не думаешь же ты, что я стану называть по имени наследника фараона, будущего наместника Гора на земле?