ко всем одинаковое отношение.
В двенадцать лет я начал последовательно нарастающую кампанию по исключению меня из школы. Началась она довольно невинно, с конфет. Я всегда чувствовал родство с Вилли Вонкой. Даже в том возрасте я понимал, что он – неправильный герой, икона запретного. Запретным в данном случае был шоколад – метафора поблажки и всего, чего ты, как предполагается, иметь не должен, будь то секс, наркотики, алкоголь или порнография. Когда на канале Star Channel или в нашем местном кинотеатрике шёл «Вилли Вонка и шоколадная фабрика» я смотрел во все глаза, поедая конфеты мешками.
В школе конфеты и любые сладости, за исключением батончиков для перекуса Little Debbie, продававшихся в столовой, были контрабандными.
КРУГ ТРЕТИЙ – ОБЖОРЫ
Поэтому я ходил в Ben Franklin’s Five and Ten, соседний магазин, который напоминал старую безалкогольную кафешку, и закупал Pop Rocks, Zortz, Lik-M-Stix и такими похожими на таблетки пластинками, что приклеены к белой бумаге, и как ни старайся ешь их всё равно с кусочками бумаги. Оглядываясь назад, я нахожу, что склонялся к конфетам, у которых как будто наркотическое действие. Они по большей части не были только сластями, они также давали химическую реакцию. Они шипели во рту или окрашивали зубы в чёрное.
Так я стал конфетным дилером, назначая цену какую захочу, потому что ни у кого больше во время уроков не было доступа к сластям. Я сделал целое состояние – по крайней мере пятнадцать долларов четвертаками и десятками – в первый же месяц.
Потом меня кто-то сдал, какой-то агент под прикрытием. Деньги и конфеты власти конфисковали. К несчастью, из школы меня не выгнали – только временно отстранили.
Следующий мой проект – журнал. Я назвал его Stupid («Тупица») в духе Mad («Шизик») и Cracked («Псих»). Талисманом стал не слишком отличающийся от меня паренёк с выпирающими зубами, большим носом, прыщами и в бейсболке. Я продавал его по 25 центов, что составляло чистую прибыль, поскольку размножал я его бесплатно, у отца на работе в Carpet Barn. Множительный аппарат был старым и заезженным, и ему всегда удавалось смазать все шесть страниц. В нашей школе, голодной до похабных грязных шуток «Тупица» быстро прославился и хорошо шёл – до тех пор, пока меня снова не замели.
Директор школы Кэролин Коул, высокая, сутулая ханжа в очках и каштановых кудряшках над птичьим личиком, вызвала меня в кабинет, полный администраторов. Она сунула мне журнал и потребовала объяснить карикатуры на мексиканцев, копрологию и особенно Куватч-набор для помощи в сексе, реклама которого обещала бонусом плётку, два разбивателя для паха (размера XL), спиннинг, металлические защитные очки, кисточки на соски, сетчатые чулки, ожерелье с бронзовым собачьим членом и двойной шлем Gemini. Как это потом много раз будет происходить в жизни, они допрашивали и допрашивали меня про мою работу – не понимая, делал ли я её ради шутки, развлечения или искусства – и требовали, чтоб я сам объяснил. Так что я взорвался и швырнул эти бумаги вверх. До того, как последний листок опустился на пол, миссис