определить ссору.
Как только я попытался высунуться наружу, чтобы получше все рассмотреть в сумерках, Брук внезапно заторопилась, закрыла окно и нежно взяв меня за руку, потащила к выходу, напевая мотив песенки, которую мы придумали, как очень интимное, тайное послание, которое можно было отправлять друг другу даже в присутствии посторонних. Стоило только промурлыкать незатейливый мотив или заговорщицки шепнуть на ушко несколько строк и становилось приятно и тепло от того, что внезапно мы оказывались наедине, на расстоянии интимной близости.
Невольно я стал мычать себе под нос эту песенку, когда мы с Вилфордом подходили к ее кабинету. Возле двери я замедлил шаг. Мне захотелось войти туда и увидеть Брук, сидящей на краешке стола.
– Ты говорил, что у тебя снова галлюцинации? – спросил Вилфорд, запирая нас изнутри, в своем кабинете. – Не хочу, чтобы нам помешали, – ответил он на мой вопросительный взгляд.
– Да. Это снова повторилось. Тот же день, те же слова, одежда, позы. Не могу вспомнить, что она мне ответила тогда…, но знаешь, возможно не стоит называть это галлюцинацией, может мне это снилось и я не сразу сумел отличить сон от реальности?
– Это даже не важно, – перебил меня Вилфорд. – Психически здоровый человек, условно конечно, видит в течении дня, как минимум, два-три видения, но называет их как угодно, только не галлюцинациями. Тут дело не в том, что твои воспоминания настолько реалистичны, что ты готов ощутить их физически, а в том, что ты утратил важную часть воспоминаний и наша цель, восстановить недостающий эпизод. Спешить не будем. Гипноз и так во многом помог, но слишком часто подвергаться ему не стоит. Будет лучше, если ты перестанешь бояться галлюцинаций и вместо того, чтобы бежать от них, ругать себя и пытаться их блокировать, "досмотришь", так сказать, до конца. Это тем более важно, в сложившейся ситуации.
– Ты считаешь, что это связано с Брук?
– Скажи, ты что совсем не узнал этого парня?
Я помедлил с ответом, припоминая его лицо и вынужден был отрицательно покачать головой.
– Я тоже не сразу сообразил, где раньше его видел. Помнишь, я сказал, что вспомнил важную деталь? Так вот. Брук знакомила нас с ним однажды. Это было в яхт– клубе. Мы собирались прокатиться на остров…, – Вилфорд оборвал фразу, увидев выражение моего лица.
Воспоминание проявилось четкой, яркой картинкой. Я увидел погожий день, нашу яхту, Флер, фотографирующуюся с Вилфом в обнимку, Брук, непрестанно приветствующую незнакомых мне людей. Я вспомнил, как меня это раздражало, злило. Она казалась такой счастливой, приветливой и открытой с ними, какой со мной никогда не была. Я переставал узнавать мою жену, когда она оказывалась на палубе яхты и превращалась в "капитана" судна. Мне казалось, что она обнаружила в себе, скрытую ранее, силу, которая напрочь вытесняла меня и ей приходилось, пока что, размещать меня, где-то отдельно от себя, в довольно тесной каморке с табличкой – "Комната прежней Брук". Так, те вещи, которые пока не решаются выбросить, потому, что глядя на них, еще возникает мысль,