. Слежавшийся ноздреватый февральский наст уж больно услужливо и подозрительно добросовестно представил отчетливые отпечатки обуви трех-четырех человек, петлявшая цепочка следов которых в аккурат пересекала генкурс разведгруппы. Следы вели из глубины леса в сторону небольшого кишлака. Командир группы Ящер предположил, что это небольшая группа боевиков пару-тройку часов назад зашла в село для пополнения запасов продовольствия или осуществления агентурной связи. На доразведку местности уже не было времени – скоро рассвет и боевики вот-вот должны были пойти обратно. Просто так все бросить и дать отсюда деру, Ящер тоже не мог – его группа уже изрядно здесь наследила и боевики так же, как и разведчики, могли организовать на них охоту по их же следам. Было решено сделать в этом месте засаду. Эти «засланцы» пойдут обратно и сами придут в руки. Оставалось только немного подождать и взять их тепленькими – всего-то делов!
Моя группа, «отсидев» всю ночь в ВПШГ на аэродроме подскока, уже готовилась к отбытию восвояси, на базу, и бойцы нетерпеливо поглядывали на Восток – там с минуты на минуту должна была заалеть ранняя утренняя заря. Это означало, что оттуда вскоре должна была прилететь на смену нам вертушка с новой группой, назначенной в ВПШГ, уже на день. Бойцы уже не жалея жгли в самопальной буржуйке дрова, с таким трудом накануне стыренные из-под носа у наших соседей – подразделения ОБМО, попутно кипятили старый закопченный чугунный «авроровский» чайник с раскисшими, почти бесцветными «нифелями», доедали подогретую тушенку с распаренными на раскаленной плите галетами, некоторые пытались немного поспать, закутавшись в засаленные, затертые до дыр армейские бушлаты. Почти райская идиллия.
Но тут резким противным зуммером, словно ненавистная и проклятая всеми бормашина отрядовского доктора по кличке Пипеткин, затрезвонил полевой телефон. Одновременно с ним в еще темное морозное звездное небо взлетела зеленая ракета, в мертвенно-бледном черно-белом свете которой были видны фигурки летчиков и наземной обслуги, суетливо двигавшиеся со стороны КП авиации к мирно дремавшему массивному силуэту Ми-8.
«Тревога, черт возьми!» – словно жалящая оса, кольнула меня прямо в недра груди горькая мысль и я почувствовал, как у меня похолодело все внутри.
– Группа – в ружье! – крикнул я бойцам и сорвал трубку ТА-57.
– 411-я группа ведет бой в окружении у северной окраины Зандак-Ара, – словно из могилы, донесся сбивчивый хриплый голос дежурного – задачу получишь в воздухе. Взлетайте немедленно!
Я с досадой бросил трубку в пластмассовое ложе телефонного аппарата. Топот ног, звонкие окрики бойцов, шум, возня, металлическое бряцание оружия и экипировки потонули в нарастающем реве вертолетных турбин.
«Бля! Дождались! Ящер встрял… Эх вы, кони-саночки!..».
Как говорят бывалые – нет ничего хуже, чем ждать и догонять. Так вот: нет ничего хуже, чем находиться в ВПШГ и ждать тревожного вылета. Еще намного хуже, когда этот вылет состоялся. Это почти всегда означало, что случилось что-то очень скверное, непоправимое, иначе командир терпящей бедствие группы ни за что не вызывал бы подкрепление. Никогда не знаешь, чем закончится подобный вылет: тебя могут сбить еще на подлете, при заходе на посадку, расстрелять твоих бойцов при десантировании; ты толком не знаешь местности, на которой тебе придется воевать и как правило – с превосходящими силами противника, ты не знаешь, численность того противника, его вооружение, огневые средства, секторы ведения огня, направление атаки и прочее, прочее. Одним словом, это настолько хреновая ситуация, что как ни крути – у тебя везде заведомо проигрышная позиция. Это русская рулетка, только не из револьвера, а из пистолета Макарова.
Ошибка Ящера заключалась в том, что он не провел доразведку местности. Это простая азбучная истина: не разменивайся на попутные мелочи, сулящие сиюминутную выгоду. А рискни Ящер и проведи доразведку, то он бы наверняка выяснил, что в паре сот метров, в лесу, причем на господствующей высоте своих сталкеров ждал отряд прекрасно вооруженных боевиков, насчитывавший до тридцати штыков. Все они, выставив охранение, мирно дремали в небольшой лощине, потому и не сразу заметили крадущихся разведчиков. Пара духовских наблюдателей только услышали выстрелы, сухо расколовшие морозную ночь, словно колун высохшее осиновое полено. Хлопки слышались со стороны деревни, откуда должны были с минуту на минуту показаться их «ходоки». Что-то у Ящера пошло не так и снять связников втихую не получилось. Боевики всполошились, несколько секунд посовещались и с криком «Алла-а-уакбар!» ринулись вниз, на небольшую горстку разведчиков, вдвое уступавших им по численности. Завязался неравный бой. Верные своей волчьей тактике охвата, духи, разделившись на две группы, обошли группу Ящера справа и слева. Чтобы не попасть в окружение, разведчикам пришлось по открытой местности, через поле, спешно отходить к селу. Там Ящер и потерял бóльшую половину своей группы: два разведчика были убиты, восемь ранены, четверо из них – тяжело, в числе которых был и сам Ящер. Пуля попала ему в правый глаз и вышла через нижнюю челюсть. Еще одна разворотила ему живот. Но сознание он не терял ни на секунду. Его бойцы, ворвавшись в какой-то сарай, заняли там круговую оборону, стащив в стойло для скота убитых