лошадь, дал ей имя Hyracotherium и предположил, что она может являться дальним родственником современного кролика. Когда многочисленные останки теперь уже признанных таковыми ранних лошадей обнаружились в Северной Америке, ученые дали им новое имя – эогиппус. Родственная связь североамериканских лошадок и гиракотерия Оуэна какое-то время оставалась незамеченной из-за ограниченных возможностей трансатлантической связи. Номенклатурный вопрос остается неразрешенным и по сей день: некоторые ученые видят в эогиппусе и гиракотерии одно и то же животное, другие не согласны с ними. Подобные разногласия в принципе указывают на то, насколько близкими в начале эоцена были многие виды животных. В XXI веке принять современную лошадь за современного кролика невозможно, однако в начале эоцена многие виды животных на эволюционном древе еще только начинали расходиться.
И многие из них – к примеру, кони и кролики – были довольно похожи.
Кроме того, в XIX веке между учеными шли ожесточенные споры об эволюции лошадей вообще. Разногласия среди палеонтологов способны принимать довольно резкий характер, а трактовка эволюции лошадей привлекала особое внимание европейских исследователей. Окаменелые конские кости достаточно часто встречаются в горных породах Европы (поздние лошади легче поддаются идентификации, чем ранние), однако, как ни странно, они присутствуют только в определенных геологических слоях. К эпохе эоцена, которая закончилась около 34 млн лет назад, европейские палеонтологи относили только маленьких лошадей. Потом кони на какое-то время словно бы исчезли из Европы. В слоях моложе 10 млн лет кони появляются снова и в большом количестве, и это уже другие животные, более крупные и более похожие на лошадей, несмотря на то, что у них по-прежнему оставалось три пальца. А потом их в великом множестве сменили однопалые кони.
Подобные странности в хронологии лошадей причинили немалую головную боль Чарльзу Дарвину, которому процесс эволюции представлялся гладким и равномерным, подобным тихому английскому летнему дождику.[68]
Дарвин не уделял существенного внимания вспыхивающим разногласиям (когда напряжение оказывалось слишком большим, он перебирался на любимый курорт), и его теория не учитывала внезапных тепловых выбросов, падений астероидов и захватов млекопитающими свободных территорий. Эти открытия были сделаны уже по прошествии многих лет после его смерти. Во времена Дарвина невозможно было предположить, что Бог мог создать неблагоустроенную планету. Тот факт, что, согласно его теории, жизнь менялась в мире, полностью статичном в глазах его современников, выглядел достаточно противоречиво в глазах самого Дарвина, и концепция взрывных перемен выходила далеко за пределы того, что он мог воспринять.
И теперь – вот они, эти невероятные конские окаменелости, которые не обнаруживают непрерывности во времени. Лошади появились в Европе и исчезли из нее внезапно, словно по велению фокусника: «Вот мы их видим! А теперь не видим». С точки