а из любимых фраз отца всех тех довольно различных лицом народов, что были безо всякой тени сомнения всецело обездолены его ни в чем никак неправым отцовством.
Нет смысла пытаться пробить брешь меж дураком и всей его глупостью…
Джек Лондон, «Зов предков».
Товарищи сталинисты, эта книга была написана совсем не по вашу честь.
Да и вообще, самое наихудшее в официально признанной кривде – это как раз именно то, что нет ни малейшего шанса хоть сколько-то славно ее переделать в истинно святую правду времен Второй мировой войны.
Автор.
1
Всем нам до дикого скрежета зубовного, без тени сомнения, довольно хорошо вполне так знаком тот дельный и здравый, как и безвременно безыскусно верный подход ко всему тому свирепо вопиющему и никакими обыденными словами нисколько непередаваемому событию, которое навеки искромсало и искалечило столь невероятное множество простых человеческих судеб.
Вторая мировая война явила собой наиболее беспристрастное проявление всей жесточайшей, более чем обезличено и простецки буднично обнажающей белые людские кости, попросту и невозможной для всяческого обыденного восприятия… зачастую именно той еще немыслимо чудовищной, цивилизованной дикости.
Ну а похуже его могло оказаться одно то, все еще слегка где-то тлеющее впереди – Третье общемировое кладбище.
Да вот от него Господь Бог нас пока еще миловал, однако нисколько он нас не избавил от всего того патетически-помпезного освящения всенародного героического прошлого.
Даже и современным властям все это попросту нисколько не нужно. Поскольку если та бескрайне лживая официальная линия освещения всей той всенародно кровопролитной войны и вправду станет выглядеть хоть сколько-то, значит, «беспричинно», иначе…
Нет уж, тогда, как и понятно – тупо бросаться людскими жизнями, окажется делом исключительно ведь отселе весьма щекотливым и довольно-таки далее более чем беспричинно несколько весьма затруднительным…
Ну, а между тем нечто подобное при любом том и впрямь-то сколь удачно сложившемся случае вновь еще той нечистоплотной на руку власти всенепременно может до чего только явно понадобиться.
Ну, а потому она неизменно сколь слащаво и помпезно перевоплощала реальную войну и имевших личность героев в тех самых бестрепетно переполненных гордостью за свою отчизну безликих защитников родины, на деле начисто лишенной всякого настоящего материнского лица.
2
А именно потому и все то бесстыдно глянцевое, послевоенное, истово марксистки полнокровное и восторженно героическое переосмысление куда скорее именно чудовищной, нежели чем вполне ведь одинаково для всех нас великой, беды имело самый наглядный, можно даже сказать, панорамный вид… сплошной казенной лжи и сколь тщательно и небесталанно выверенной кривды.
И именно в данном неверно искусственном свете в «бесконечно дорогом и всеми нами любимом СССР» попросту ведь было, до чего только искреннее празднично принято – столь, значится, ярко и красочно освещать «путем строго научного подхода» все те совершенно невообразимые всякому обыденному человеческому сознанию жесточайшие лихолетья всей той войны.
Истинные великие страдания самых конкретных людей были при этом безоглядно стушеваны, оставались попросту вовсе за кадром, ну а на первое место спесиво и до чего беззастенчиво наглядно разом выдвигался великий энтузиазм поднявшихся на защиту отечества, ведомых коммунистической партией героических масс…
Подать все – это именно под этаким (вместо живой крови) томатным соусом было задумано, именно дабы всячески еще усладить зоркий начальственный взор, всех тех безразлично тупых, впрямь же объевшихся всеобщим добром бездельников и дармоедов, что почивали на лаврах чужой – не ими, а народом – честно завоеванной славы.
3
И это именно им, без самой малейшей в том тени сомнения, до чего несусветно воинственно возжелалось…
Воздать-таки должное бравому солдату, но вовсе не по его вполне доподлинному званию вечно живого (даже уж если и безвременно погибшего) защитника родины, ну а той аморфной и нисколько никому не ведомой и НЕ ИЗВЕСТНОЙ ЕГО ФИГУРЕ…
А людские кости, которые прямо после войны вполне еще можно было с довольно-таки весьма большой долей достоверности, хоть сколько-то, значит, действительно, затем опознать…
Самописки и без того частенько оставались пустыми и нисколько не заполненными…
Да только время сделало буквально всех их попросту совершенно непригодными к какому-либо, вполне еще возможному прочтению…
Но и неопознанными – людей при любом раскладе всенепременно следовало вполне ведь достойно перезахоронить, поскольку еще издревле считалось, что война вовсе-то никак не окончена, пока не был предан земле самый последний из погибших на ее полях сражений солдат.
Однако те безлико идейные коммунистические заправилы и в мыслях своих никогда нисколько