Миг и вечность. История одной жизни и наблюдения за жизнью всего человечества. Том 9. Часть 13. Новые горизонты. Часть 14. Научная дипломатия
title>
Глава 1. Буря со стаканом в руке
11 февраля 1997 года по рекомендации МИД России коллектив Дипакадемии избрал ректором Юрия Борисовича Кашлева. На церемонии прощания ректора Романовского с коллективом он признал, что пришел в ДА нацеленным на ее закрытие, а уходит убежденным в нужности и важности нашего учреждения. Провожали Романовского добрыми словами и цветами. Впечатленный Кашлев воскликнул: «Хотел бы, чтобы и мне устроили в будущем такие проводы!» Не получилось, вышло совсем по-другому.
Новоиспеченный ректор бурей ворвался в весьма размеренную, спокойную жизнь Дипломатической академии. Он крушил и сметал все на своем пути, и уже очень скоро в нашем доме воцарились хаос и неразбериха. Люди бессмысленно суетились, бегали, толкались, лаялись, в результате страдало дело, падала репутация Дипакадемии.
Начал Кашлев свою деятельность с гротесковой кампании саморекламы. Целая бригада секретарш и вдобавок к ним проректоры и деканы денно и нощно рассылали во все концы белого света волнующую весть о восхождении Юрия Борисовича на «трон» ректора Дипломатической академии. Он самолично сочинил рассказ о своем ярком жизненном пути. О том, как блестяще окончил МГИМО, в совершенстве овладев китайским и тремя европейскими языками.
На самом деле по-китайски он знал не более десяти слов и на протяжении всей дипломатической карьеры бегал от Китая как черт от ладана, объезжал Срединную империю за тысячу верст. Встретив меня в 1981 году и узнав, что я направляюсь на работу в советское посольство в Пекине, Юрий Борисович хохотал: «Вот дурак, как же тебя угораздило в эту тмутаракань загреметь!». Теперь же Кашлев бахвалился своей причастностью к вошедшему в моду реформируемому Китаю. Безосновательными были претензии Кашлева на знание немецкого и польского языков. Владел он лишь английским, да и то далеко не в совершенстве.
В информации-автобиографии подробно рассказывалось также о выдающихся достижениях Кашлева в области дипломатии, публицистики, образования, науки и т. д. и т. п.
За пару недель напряженных усилий мы оповестили о новом ректоре ДА чуть ли не каждого более-менее значимого начальника в России, от министра обороны до губернатора Чукотки, а заодно ведущие СМИ и учебно-научные центры. А затем взялись за заграницу. Твердя, что Дипакадемию никто не знает, ректор требовал посылать депеши о себе в российские посольства, иностранные университеты и научные центры.
Темпы нашей работы Кашлева все-таки не удовлетворяли, он кипятился, шумел, подгонял нас и выискивал все новые адресаты для столь важной информации. И неустанно повторял, что ректор Дипакадемии – это большая должность, выше заместителя министра иностранных дел, их много-де, а он – один, уникальный.
Вторым магистральным направлением деятельности Юрия Борисовича стало обеспечение собственной персоны максимумом комфорта. В режиме «блицкрика» он осуществил капитальный ремонт личного кабинета, поменял там интерьер и мебель. А затем устроил еще один ремонт, в процессе которого расширил свои апартаменты за счет зала заседаний Ученого совета. К этому залу сотрудники привыкли и любили его. Кашлев отрезал 1/3 площади зала, превратив аннексированные метры в комнату отдыха с туалетом, ванной, диваном, холодильником. Деньги использовал те, которые предназначались на капитальный ремонт обветшалых помещений на Большом Козловском.
Там шатались полы, сыпалась с потолка штукатурка, возгоралась трухлявая электропроводка, просачивался снег через трещины в наружных стенах. Состояние было явно аварийное, и нам велели готовиться к переселению на период проведения ремонтных работ. Летом 1997 года мы сложили пожитки в коробки и ждали сигнала. Вместо этого последовал отбой – казна Дипакадемии опустела в хлопотах вокруг кашлевских апартаментов.
Один из членов ректората назвал аморальным и неэтичным решение Кашлева благоустраивать собственный кабинет за счет средств, заработанных трудом всего коллектива. Ректор, выслушивая эту жесткую критику, лишь хлопал ресницами. И продолжал мобилизовывать государственные средства на удовлетворение личных нужд: строительство дачи, приобретение автомашины, пополнение бара спиртными напитками и т. п.
С особой яростью транжирились деньги на загранкомандировки. Из трех лет ректорства Юрий Борисович не менее года провел в дальних странствиях, которые, как правило, не имели ничего общего с нуждами и интересами Дипакадемии. Взбирался на египетские пирамиды, наслаждался финалом первенства мира по футболу в Париже, прикармливал крокодилов в Южно-Африканской Республике, дегустировал собачатину в Южной Корее, танцевал самбо на бразильском карнавале. Видели его в Индонезии и Иране, Англии и Италии и еще в десятках стран на всех континентах. Информация о вояжах шефа доходила разная: где-то обсмеяли его публичное выступление, в другом месте он был задержан местной полицией за нарушение общественного порядка, в третьем – ректор устроил скандал на блошином рынке.
Летал Кашлев через залы для очень важных персон (VIP), первым классом, повсюду добивался обслуживания со стороны российских посольств, т. е. время проводил красиво. Вернувшись же в родные пенаты, Кашлев тут же обрушивал на подчиненных водопады заданий