ействовало, на второй же день опять сломалась. Она убрала 200 и оставила три купюры по 50. Хотя разве можно – все мерить по электрику? Вдруг этот будет ответственный, качественный мастер? И вернула 20. Компромисс. Потом сообразила – что они так на видном месте, еще бы на пороге положила, ну честно – подумает еще, что совсем дура. Один вон уже намекнул сегодня.
«Ну это же ТЕБЕ надо!» – сказал он. «Ну кран ведь у НАС течет!» – напомнила она. «Мне лично не мешает, – сказал он, – Мне норм!»
Вот так всегда почему-то было. То, что для Уны было важно – ну чтобы порядок, например, и одежда хотя бы в радиусе шкафа, хотя бы! – для него было не важно совершенно. А вещи после уборки как будто сами расползались обратно на неправильные места. Иногда ей казалось – она даже слышит их недовольное ворчание.
«Ну это ты считаешь, что делаешь уборку, – говорил он. – А на самом деле ты всегда наводишь не порядок, а только свои представления о порядке!»
И вот так тоже всегда почему-то было. Если бы он просто сказал: «Не хочу, мне лень!» – как нормальные люди, можно было бы нормально ругаться: «Как так – не хочешь?»
Но тут получалось – человек аргументированно отказывается от чужих закидонов, и сразу становилось понятно – единственный зануда здесь, мешающий дышать свободно талантливому аутсорсеру – это Уна. Поэтому Уна не ругалась, а искала компромисс. То есть делала все сама.
«А что ты хотела, взаимопонимание – это всегда компромисс! – Говорила мама. – Женщина должна искать компромиссы, если хочет замуж! А ты хочешь замуж, хочешь! Хочешь! Не выдумывай, все хотят и ты хочешь! Ты же не хочешь остаться одна, никому ненужная?» «Но я люблю быть одна, – возражала Уна. – Я на работе всю неделю мечтаю, как приду домой, чтоб все с глаз моих нафиг!» «Это ты сейчас так говоришь! А вот останешься одна, не будешь так говорить!»
В мамином изложении это звучало, почему-то, как у Брэдбери: вот все люди внезапно куда-то исчезают и Уна бродит по опустевшему городу, среди брошенных и тут же проржавелых машин, совершенно одна, в лохмотьях. «А была бы замужем – бродила бы с мужем!» – очевидно, хотела сказать мама. Да, и еще он мог бы охотиться на гигантских крыс. Или у Брэдбери не было гигантских крыс? В любом случае, парень Уны вряд ли бы смог охотиться на гигантских крыс. «Они мне не мешают, – сказал бы он убедительно. – Это все твои представления о необходимости охоты на крыс, а мне норм». И пришлось бы Уне охотиться на гигантских крыс одной, как всегда. Хотя вот Унины родители всегда все делали вместе, даже за хлебом ходили. Так что она их в детстве называла «МаПа».
А парень Уны до сих пор как будто с удивлением видел ее каждое утро. «А это кто и что здесь делает?» – говорила его мятая физиономия в первые несколько секунд после расставания с подушкой.
Хотя может и не надо себя накручивать. Вон Кити – как переживала, что ее новый муж, обычно такой веселый, однажды стал сделался какой-то грустненький. Она, конечно, сразу что подумала? Понятно, что! Признавайся, козел, кто она, кто?! Что ты скрываешь? После дикого скандала, к счастью, оказалось, что это у него просто геморрой обострился, а он стеснялся сказать. Поэтому Уна тоже старалась себя не накручивать.
«Может, давай переедем? – как-то предложила она. – А то у меня в этой хате все время такое ощущение, будто я пытаюсь влезть в чужую жизнь, которая мне не по размеру.» «Ну не знаю, – удивился он. – Мне лично здесь норм. Здесь идеальный вай-фай.»
И вот сегодня был день, когда можно было, наконец, посидеть дома одной. Но вместо этого придется общаться с сантехником. Ну почему, почему действительно все это было ей надо? Уна уже почти ненавидела себя за это, но ничего не могла поделать.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.