uthor>С любовью,
Глава 1
Кавказ, середина восьмидесятых.
Я всегда чувствовал себя старше своих лет, словно старик в юном обличье. Жуткое стеснение лишало меня склонности к буйству и разгильдяйству, чем страдали мальчики моего возраста. Мои мысли казались мне мудрыми, а поступки не по-детски смелыми, и это компенсировало отсутствие беззаботного детства, общих интересов со сверстниками и сладости ранних лет.
Я с трепетом относился к родным, был правой рукой отца. После смерти матери, умершей от болезни, когда мне было десять, и вовсе взял на себя всю работу по дому. Мой старший брат женился и остался жить в городе, в котором проходил службу. Мы с отцом держали учебный класс для уроков по религии и читали молитвы в домах нашего села. Оно находилось на окраине города, откуда открывался удивительный вид на горы.
Мы часто отправлялись туда с двоюродными братьями и стариками любоваться неприкосновенной красотой этих мест. Они казались мне самым прекрасным зрелищем на этой земле, пока я не встретил Лейлу. Я чувствовал невидимую связь с чем-то большим, нежели все остальные. Край обрыва, холодный мощный ветер и ощущение полной свободы… Душевной свободы.
Грозы и дожди не прекращались день за днем. Осень была дождливой и хмурой. Прохладные порывы ветра встряхивали деревья, а ночные раскаты грома устрашали своим величием. В такие моменты я понимал, что никогда не уехал бы из родного города и условия жития не являются великой проблемой, если над твоим тесным и старым домиком такое же восхитительное грозное небо, вспышки молний и тяжелые темные тучи, через которые на свободу пробиваются золотые лучи солнца, как и над крышей соседнего роскошного дома. Также я понимал, что все можно изменить, заиметь, заработать, кроме умения видеть истинные красоты этой жизни, испытывать чистую и искреннюю любовь.
Шумно по селу прошла новость о возвращении наших соседей. Я был мальчишкой, когда они уехали в столицу. Мне помнился образ их дочери, оставившей на моей брови шрам перед отъездом. В детстве отец отправил меня к ним на праздник жертвоприношения, помочь с разделкой мяса. Когда я вышел с огорода с тазом еще теплого мяса, на моем пути встала она: злая девочка с двумя черными косами, возмущенно перекрестившая руки со словами «Ты знаешь, что убил моего барашка, выродок?» – и на последующее мое движение она достала тяжелый камень из сетки и кинула мне в лицо. Таз полетел на землю вместе со мной. Я кричал что есть силы, сжимая рукой рассекшуюся бровь. Лицо залило кровью. Спустя время двор хохотал со случившегося, а девочку довели до истерики, обманув о неизбежности выйти за меня замуж.
Вернувшись под вечер, отец рассказал о большом празднике, который устраивает сосед в честь возвращения, и о том, что нас пригласили почитать мовлат (молитву) в их доме. На следующий день мы отправились в мечеть на пятничную молитву, после чего, как и было обещано, зашли к нему с друзьями отца. Со стен кирпичного забора свисали ветки дикого винограда, они переливались из красного в желтый, из желтого в красный и зеленый, окутав собой весь кирпичный забор. В палисадниках еще цвели розы. Мы прошли в зал. Я ощутил резкий аромат женских духов. Они стали сбивать меня с мысли, и, ощущая их снова и снова, становилось сложно обратить все свое внимание на молитву. Этот запах преследовал меня весь вечер, и лишь выйдя вымыть руки, я стал догадываться, от кого благоухало. Я шел из ванной комнаты, когда заметил хрупкий силуэт, промелькнувший от одной двери к другой, пересекая мой путь. В этот миг аромат усилился и вдоль коридора протянулся шлейф тех самых, дурманящих духов. Мое сердце волнительно затрепетало. Я прошел дальше и уронил взгляд в щель едва приоткрытой кухонной двери, из которой доносились женские голоса и грохот посуды. Спустя мгновение я увидел девушку, напоминающую небо: оно кажется досягаемо, но до тех пор, пока не протянешь к нему руку. Она устало вытирала тарелку полотенцем. С ее плеча свисал шелковый черный хвост волос. Светло-голубое платье в пол нежно облегало ее тонкие руки и хрупкие плечи. Макушка головы была прикрыта белым платочком, но не белее ее бархатного лица, от которого исходил ангельский свет. Густые черные ресницы прикрывали глаза, и в какой-то момент она почувствовала на себе взгляд и едва подняла их, когда я растерянно отступил назад. Какая дикость творилась в моей груди… Об этом стыдно говорить, и только мое сердце не нуждалось в объяснениях… Это не просто встреча, я точно знаю… – кричали мысли. Покидая дом, я со страхом поднимал глаза, зная, что не смогу их оторвать от нее, но, к сожалению, а может, и к счастью, девушка больше не появилась.
Дома отец рассказывал дурные истории о хозяине этого дома, а я жадно выжидал хоть слово, чтобы понять, кем могла быть та девушка.
– А ты помнишь Лейлу? – спросил отец.
– Его единственная дочь, которая разбила камень об твою голову, – засмеялся дед.
– Нет, но я видел одну девушку в их доме с черными волосами… – с надеждой вымолвил я.
– Там было много девушек, Юсуф. Признаться, Лейлу я, наверное, и не узнал бы… Столько лет не видел, – сказал он и медленно ушел в свою