распевавших в раскидистых кронах деревьев на разные голоса и лады, радовавших слух и душу, давно покинули сад. Вначале они несколько дней беспокойно взлетали, кружили в небе, опять возвращались. Но, повинуясь вечному зову, наконец, простились с садом и полетели на юг, в теплые края. Их ждет долгий, трудный, опасный путь. Пока стаи долетят до намеченной цели, многие из птиц погибнут…
По свидетельству ученых, в период перелета птиц на столь далекие расстояния некоторые виды пернатых полностью исчезают. К сожалению, нет никакой возможности прекратить миграцию птиц – этот процесс связан со сменой времен года и законами природы, перед которыми ученые бессильны…
В истории человечества во время смены эпох – войн, смены власти, в период нашествия завоевателей, наблюдалась массовая миграция целых народов. В результате подобных миграций происходила ассимиляция малых наций и народностей. Это приводило к тому, что они теряли свой язык, верования, традиции и обычаи. Часто малые народы входили в состав государств, которые считались сильными. Но спасая свою жизнь, они теряли самобытность.
Размышляя об этом, Надир кружил по саду, раскинувшемуся в конце большого безлюдного двора. Парень исстрадался, видя, в каком запущенном состоянии находится сад оттого, что розы и деревья не подрезаны, виноградник так и остался на шпалерах, хотя его давно нужно было закопать в землю. Как покойный отец ухаживал за садом! Он уделял внимание каждому дереву, каждому цветку, весной покупал новые саженцы, делал прививки, скрещивал разные сорта. В разведении сада ему помогали опыт и знания – он был учителем биологии в школе. Когда люди входили в их сад, чувствовали радость… И вот в каком состоянии он теперь…
Целый месяц Надир ездил в город. Он обращался к самым известным врачам. Потеряв надежду, что сошедшая с ума мать поправится, парень совсем упал духом и выпал из жизни. Когда врачи пришли к единому мнению, он поместил мать в больницу для душевнобольных.
Одно время известная на всю республику Олтиной Хайдарова, которая ни много ни мало двадцать лет была председателем передового колхоза, стала пациенткой столь печальной лечебницы…
Сколько себя помнил, Надир всегда видел мать в машине. Одно время машину водил отец. Но чтобы не обременять мужа лишней работой, мать сама села за руль. Когда ее избрали председателем колхоза, у нее появился водитель. То ли ей были не по душе разъезды с чужим человеком, то ли не нравилась роль пассажирки, а может, была какая-то неизвестная Надиру причина, словом, мать отказалась от водителя и до последнего времени сама водила машину. С утра до вечера ездила по полям, не завтракала и не ужинала с семьей. Домашним хозяйством, а кроме того, воспитанием Надира занималась строгая, невероятно требовательная бабушка. Весь день она хлопотала по дому, Надир был постоянно при ней. Но ему не хватало материнской заботы и ласки. Когда Олтиной приходила, наконец, домой, он взбирался к ней на колени, обнимал за шею. К сожалению, такие мгновения были редкостью, чаще всего он засыпал до возвращения матери. Нодир завидовал детям, чьи матери были домохозяйками.
Олимжон на рассвете будил сына. Надир умывался, завтракал, а затем они вместе шли в школу, отец – преподавать биологию, сын – учиться.
Отец и бабушка часто говорили матери:
– Почему ты себя не жалеешь? Ты ведь не железная, человек должен время от времени отдыхать.
– В этом году много работы. Мы обязательно должны выполнить план, – отвечала мать, и никому, ни себе, ни другим, не давала покоя, пока не завершат дела. Ее жизнь, ее мысли были связаны с хлопком, планом и доверием партии. Ничего другого она не признавала. Ей казалось, если ее не будет, работа остановится, колхозное имущество растащат, она опозорится перед партией, которая оказала ей столь высокое доверие.
Из тех двадцати лет ее работы в должности председателя колхоза последние десять лет выдались беспокойными. Это были тяжелые времена. Без учета того, что от интенсивного землепользования, почва истощалась, а силы хлопкоробов имели предел, год от года повышался план заготовок хлопка. В результате, некоторые руководители хозяйств пошли по пути обмана. Стали скупать хлопок на стороне, делать приписки. Можно было видеть такую картину: на полях оставались уже не стебли, а голые прутья, хлопкоробы собирали курак – нераскрывшиеся коробочки хлопка, однако несуществующие тонны включались в отчеты, планы выполнялись, центру с «чистой совестью» отправляли рапорты… и центр будто бы этому верил.
Надир был подростком, не понимал, что происходит, но иногда, когда мать возвращалась ночью, он просыпался и слышал ее печальные признания отцу:
– Меня не перестает удивлять одно. Мы «выполняем план» за счет приписок, но как понять порожние вагоны, которые идут в центр? Неужели ложь расплодилась по всей стране? – говорила она, потирая лоб.
– Олтиной, то, что ты делаешь, к добру не приведет. Рано или поздно обман откроется. Уходи с работы, – говорил отец. Мать, тяжело вздыхая, продолжала:
– Нас много. Мы все связаны друг с другом. Мы угодили в какую-то сеть, зная, что все закончится плачевно, и плетем ее все шире и шире… К сожалению, один конец этой сети в моих руках… Только центр