эти жители также либо не умели вовсе, либо просто боялись. Коренных жителей Кацеры в городе и было еще пару семей, ненадолго уезжавших из города на время нападения на наше имение Думы и его подельников, и пожар они также пропустили. К слову, вообще странно, что Дума тогда заручился чьей-то помощью, ведь всегда он, как и Даллахан, был одиночкой, не державшим связи вообще ни с кем, оставаясь загадкой, жуткой и опасной, для всего населения Запада. Никто из нас троих с братьями не видел тех головорезов, но что они там и вправду были – факт.
Брущадка порта пусть и была немало занесена грязью, по ней передвигаться было уже куда проще и приятнее не только нам, но и обозам. Спустив с нас со всех грязь с помощью окто на нее, Френтос специально, для забавы, взял наиболее твердый ее кусок в руки, и кинул его, на немалое расстояние, прямо одному из стражников порта в спину, едва не сбив его с ног, испачкав весь зад его дублета. С лицом еще не проснувшегося не то гнева, не то удивления, стражник повернулся в нашу сторону, сразу решив, что с такого расстояния докинуть грязь до него и так точно мы бы не сумели. Не найдя виновников, он попросил товарища, спавшего стоя и обнимавшего при этом древко алебарды, отряхнуть его, в то время как сам уже собирался было во весь рот зевнуть. Помешало ему неожиданное ими обоими появление впереди еще десятерых стражников, в изголовье строя которых в сторону одного из кораблей, пришвартовавшихся в порту, шел молодой офицер. Стражники решили действовать незаметнее, пусть и офицеру на них явно было плевать. В порту тогда остановилось лишь четыре корабля, все довольно крупные, и последним из них приплыла, явно самая маленькая, торговая шхуна, загруженная тоннами ящиков точно и не ясно с чем, и капитан ее, с обветренным детским лицом барин в волчьей шубе, уже как раз регистрировал ее в будке регистратора, явно также, как и все вокруг, страшно не выспавшегося.
В порту не было тихо, и кислый запах овощей с ближайшей помойной кучи на территории чьей-то хаты разносился по нему бризом не хуже запаха свежего конского навоза, появившегося, кажется, лишь секунду назад. Звуки из города хорошо перебивались портовой суетой, грохотом колес обозов, ударов волн о мостовую, и росказнями Вильцеда о его ненормальных товарищах, которые то "Пошли ловить угря на макарошку", то "Выломали с борта доску на костер, и ей забили вдруг образовавшуюся на ее месте дыру с обратной стороны, когда корабль начал тонуть". По его словам, в порту Кацеры уже не останавливаются обычные пираты, а такие, как они, останавливаются лишь закупить товара, чаще популярное ныне вишневое вино, которое у них потом будет выпрашивать обнищавшая Налоговая. Как ни странно, Вильцед хорошо знал о делах Соляры с того момента, как он ушел в море. Было бы неплохо, если бы мы встретили его теперь и сами. Он был довольно умен, и с ним всегда было, о чем поговорить. Даже жаль, что его товарищи, еще прослышав о Шеагральминни, так скоро разбежались.
Портовый кран, странное металлическое сооружение, до сих пор удивительное нам, огромное и, кажется, совсем неустойчивое,