заходит Паша. Моя первая любовь.
Мне, конечно, наплевать, но я не накрашена. Вот если бы я при макияже да в платье и на каблуках, – тогда да. И лучше не с авоськами, а бреду по кленовой осенней аллее, слегка покачивая бедрами. И с собакой. Вернее, с собачкой, с бантиком на челке.
Но я по-прежнему в «Дикси»! Достаю из кармана телефон и делаю вид, что очень внимательно читаю весенний спам от «М-Видео».
А Паша ко мне подходит сзади, руками закрывает глаза и говорит в шею:
– Угадай кто?!
И вот мы с Пашей болтаем, я пытаюсь бедром прикрыть торчащую из пакета пачку «Тампакс».
Паша, как назло, красавчик, он и в школе такой был. Сперва за мной ухаживал, а потом на Свете Лузиной женился. Привет, кстати, Света – длинноногая, стройная сволочь (ой, извините, автозамена на айфоне сработала), блондинка.
Как дела, то да се. Мы, говорит, только из Швеции вернулись, на лыжах катались. Ну я тоже, между прочим, по загранкам езжу – вот из Минска недавно прилетела, ну вернее, приехала на поезде.
И тут Света подходит! Она мне, знаете, тетку, жену генерала из «Москва слезам не верит» напомнила, помните, которая в прачечную к Муравьевой пришла и костюм в бумагу попросила завернуть. Такая же вульгарная, в кудельках.
Извините, опять автозамена. Вру я. Красивая она: высокая, с белыми волосами и укладкой, в пальто кашемировом и на глазах у нее – смоки айз! В четыре часа дня в «Дикси»! Но мне по-прежнему, как вы поняли, абсолютно все равно!
Света очень рада меня видеть – сколько лет сколько зим, бла-бла-бла. Какая-то ты бледненькая, всё свои сериалы пишешь? Бедная. Неужели остались еще идиоты, которые телевизор смотрят? Гспди! Прошлый век. Надо бы встретиться, может, с нами в Альпы?
И тут я выхожу из машины под руку со своим мужем – дирижёром Венской оперы, к нему девицы за автографами, а он только на меня смотрит – глаз отвести не может, а я держу за руку Давидика – он только что взял Гран При на Щелкунчике – и слежу за младшим Степой, он такой озорник.
Ни хрена! Я по-прежнему в «Дикси» с пакетами, с тампаксами и в дурацком малиновом берете. Улыбаюсь Свете и Паше – органичная пара. Когда она смеется, видно, что у нее круговая подтяжка лица. Блин, да что сегодня с айфоном? Вру опять – ничего не видно. Красивая она, как Хайди Клум, только лучше. Это я бледная. Но мне, разумеется, по-прежнему наплевать.
А вот еще что. Подхожу к дому, а из подъезда мальчик-сосед выходит. И говорит мне: «Привет!» А он, я знаю, очень интеллигентный и воспитанный, из хорошей семьи. А мне «привет» говорит. А Свете, я уверена, сказал бы «здравствуйте». И место в трамвае уступил.
Только мое
– Знакомься, это моя одногруппница.
А она, сволочь, идеальная. И пока ты ее чмок за ухо, чмок за ухо, она Баленсиагой пахнет, и платок Гермес.
Ты тоже готовилась к этой встрече, платье специальное купила – скромно-шикарное, но полюбуйтесь, какие ножки! Волосы утюжила.
Но выглядишь…
Как будто она с твоим на танцполе танго, и все судьи: Оу! Высший балл.
А потом на тебя прожектор, а ты трясешься в лихом танце – вроде даже в такт и для своего возраста в общем неплохо, смотришь на судей, а они морщатся.
И она в кромешной тишине одна тебе одобрительно хлопает, правда излишне громко.
И потом банкет. Он тебя приобнимает, ласково за ушко треплет, но сам весь внутри нее и глазами и ушами расположен. Она длинные волосы перекидывает с плеча на плечо, губы слегка влажные и блестят.
– А помнишь, как мы на первом курсе на трамплин залезли и я спуститься боялась?
Он смеется, он ее тогда спас, на руках, наверное, вниз нес, и мускулы на торсе поигрывали.
А ты изолирована, потому что тебя там не было. И как будто ты щенок – хороший, игривый, тебя очень любит хозяин, просто сейчас не до тебя.
Ты к гостям пристаешь, просишь внимания и поиграться, и вон даже лужу насикала, это от радости. «Посиди-ка, дружок, пока в комнате». И он ласково смотрит на тебя, закрывает за собой дверь и уходит к ней и к их воспоминаниям.
Ты смотришь на закрытую дверь – глаза уже грустные, а хвост все еще виляет, потому что ты дружелюбная, за это он тебя и полюбил.
А она с ним болтает, смеется, лучики из глаз: «А как купались голышом на практике под Звенигородом?» Оба хохочут, и твой чуть покраснел – как такое можно забыть, если вспоминаешь об этом каждый день.
«Согласись, хорошо, что мы с тобой тогда предпочли дружбу! – и заточкой промеж делом тебе в грудь по самую рукоятку. – Тебе правда не скучно с нами?»
А ты головой крутишь: «Ну что ты! Я о тебе столько слышала, давно мечтала познакомиться поближе» – и струя крови прям из сердца на белую скатерть фонтаном. А он неуверенно: «Да, хорошо, что дружбу…» и, не глядя на тебя, кровь с брюк вытирает салфеткой: «С тобой все в порядке?»
Тем временем свет выключают, дискотечные шары и «танцуй под дождем, в переходах подземных станций».
Он смотрит на нее, хочет с ней… секундное замешательство,