струментами, Аделаида присела на скамеечку возле дома у себя во дворе, чтобы перевести дыхание.
Агафушка схватив два ведра своим теплыми, вязаными, серыми варежкам; в тулупчике и в высоких толстых валенках шоркая по толстому белому снегу, направилась к выходу, но тут же остановилась и повернулась к хозяйке.
–Вам бы отдохнуть Аделаида. В вашем положении нельзя тяжелое поднимать и нагружать себя работой… Идите, отдохните, прилягте, поберегите себя. Я по дому все сама сделаю. – по-матерински заботливо и нежно глядя на уставшую молодую хозяйку посоветовала верная Агафушка.
Аделаида, медленно встав со скамеечки держась одной рукой за поясницу, направилась в дом медленными утиными шагами расстегивая верхние пуговицы тулупчика и развязывая шерстяной платок.
–Что-то подустала я сегодня. Ты права Агафушка… Ах-х-х… Что-то душно стало – вся промокла от пота пока перетаскивала дрова. – согласилась хозяйка.
–Верно, верно, идите голубушка.
Бедная, бедная Адолушка… как же… как же так ей угораздило-то… Ах-х… ведь совсем еще молодая…, задумавшись про себя, звеня пустыми ведрами в направлении к колодцу, шла по улице Агафушка уставившись на протоптанную немногими жителями деревни тропинку.
Крутя тяжелый бревенчатый барабан колодца и наполнив ведра водой, помощница Агафушка смело взяла в руки ведра и бодрыми шагами зашагала в дом. В свои 50 лет она еще могла дать пору молодыми своими сильными руками и мудрым умом.
Начало смеркаться. Сзади с соседней улицы послышался шум и звяканье ведер.
–Здравствуй Агафья! Все работаешь, ведра таскаешь! – соседка в теплой потрепанной домашней шубке, в валенках и в вязаном платочке из овечьей шерсти, шла в направлении к колодцу, с пустыми ведрами.
Агафья остановилась и, поставив ведра, обернулась.
–Здравствуй Прасковья. Рада тебя видеть.
–А я то, как рада, да с полными ведрами водой встретила тебя. Видать сегодня меня ждет хорошая новость. – с довольным выражением лица сказала соседка Прасковья.
Агафья посмотрела на пустые ведра соседки и тяжело вздохнула чувствуя неизбежную беду, но не сказав в ответ ничего, снова взялась за ведра и поплелась к дому.
–А почему Аделаида сама не таскает воду? Совсем обленилась, зазналась хозяюшка, не жалеет тебя? Что ж такая молодая засиделась дома, да и не показывается в последние месяцы, совсем уж… – с подозрительно хитрым голосом произнесла соседка.
–Болеет Аделаида наша.
–Что-то она у вас долго болеет. Уж месяц как прошел, когда я ее в последний раз видела. Что-то мне привиделось или это есть на самом деле…, она у вас пополнела? Щечки кругленькие стали, а под глазами синие круги, да цвет лица совсем уж белым стал. И вправду что ли болеет? И чем же? Она заразна? – поверив словам Агафьи, всерьез испугалась соседка.
–Нет, не заразна. Вот лечиться… разными травами и снадобьями.
–Ну что ж… Лечиться она и вправду умеет. – констатировав слова Агафьи, соседка принялась набирать воду из колодца, а Агафья продолжила свой путь.
Войдя в дом, Агафья обнаружила свою хозяйку, согнутую у обеденного стола и упирающуюся руками, чтобы не упасть на пол.
–Божечки! Божечки! Аделина! – тревожно произнесла помощница. Она тут же поставила ведра у двери и мигом, не разуваясь, направилась к хозяйке.
Аделина еще раз глубоко выдохнув, выпрямилась так, будто бы и не было с ней ничего такого, что было только что с ней: страдальческое измученное лицо с гримасой на лице выражающее боль, ужас и мучение всего тела.
–Все. Отпустило. – сказала она, и принялась готовить чистое постельное белье.
–Это было то самое, о чем я сейчас подумала? – спросила Агафья, остановившись на полпути.
–Да. Необходимо все подготовить. Скоро это случиться.
–Уже. Но ведь еще месяц надо… Что ж, я все поняла. Пойду за повитухой. – собравшись уходить за помощью, сказала помощница, но Аделина тут же ее остановила.
–Не надо! Я сама рожу! – не своим сердитым голосом проговорила хозяйка.
Агафья, не понимая смены ее тона и настроения, столбом стояла в ступоре и смотрела на Аделину. За многие годы службы, никогда не противясь и верно исполняя волю хозяйки, Агафья в этот раз не сомневалась в необходимости помощи повитухи – в этом не легком деле родов. Она только однажды приняла роды матери Аделины в ее рождении. Роды были тяжелые и мучительные. Имея этот опыт, Агафья понимала, что у дочери будут не менее сложные роды, если не хуже, пусть и в таком юном возрасте 15 лет.
Для своего возраста, хозяйка Аделина была довольно смелой, решительной, не по возрасту умна и красива. Да такой красивой, что многие молодые люди опасались ее боясь потерять свою голову, а девушки от зависти к ее красоте шепотом между собой называли ведьмой, оправдывая обладание такой красотой только использованием черного колдовства.
–Милочка, голубушка! Как же так… Могут возникнуть осложнения и того хуже… Я… – пыталась уговорить хозяйку Агафья в помощи повитухи.
–Нет!