земля!
П. Комаров
Беркут.
Много всякой живности в тайге Уссурийской. Ещё больше всякого богатства в горах и долинах Сихотэ-Алиня.
Мужики, у кого голова на плечах, и здоровье осталось после великой войны, промышляют в тайге, кто, чем может. Кто травы да коренья целебные собирает, кто мясо-пушнину домой несёт, кто камни поделочные ищет, а кто и золотишко по ручьям втихомолку моет.
Отец тоже уходил в тайгу по осени за кедровым орехом, а весной за черемшой травой да папоротником съедобным. Дикого зверя и птицу не трогал, насмотрелся на фронте на боль и кровь. Ружьё же брал с собой на всякий случай, чтобы самому не стать добычей лихим разбойникам. Нельзя в тайге без ружья. Пропадешь.
А у природы свои законы: лесные обитатели жалости не знают, кушают друг друга запросто, варежку не разевают. Сильные гоняются за более слабыми зверушками, а те или убегают, или защищаются. Бывает, что и сильным достаётся от маленьких да слабеньких.
Уж на что хороший охотник уссурийский орёл-беркут, а и он попадает впросак иногда по молодости да неопытности.
Присел как-то отец на склоне сопки отдохнуть, на белые облака полюбоваться, да и засмотрелся на орла, кружащего в вышине.
Широкие орлиные круги сменились на маленькие, затем стремительный полет вниз, туда, где на склоне среди невысокой травки торчали реденькие невысокие кустики. Мелькнула тень по земле, и в тот же миг серый комок метнулся вверх по склону, спасаясь от орлиных когтей. Умный заяц оказался, опытный. Кувыркнулся на спину и встретил врага мощным ударом задних ног.
Покатилась вниз раненая птица с переломанным крылом. Не выжить ей. Достанется на ужин плутовке лисе. Вездесущие вороны да сороки своими криками место ей укажут и сами поживятся остатками вечерней трапезы.
Вздохнул отец, горестно покачал головой и к неудачнику орлу направился. Накинул на голову птице свою рубаху, осторожно замотал в кулёк, рукавами обвязал и домой принёс. Сходил к соседу хирургу, на помощь позвал. В четыре руки разложили беркута на чистой простыне, застеленной моей мамой на кухонном столе, повреждённое крыло расправили. Засверкали пинцеты-скальпели, полетели в ведро окровавленные марлевые салфетки, сложились в линию переломанные косточки, на велосипедные спицы нанизанные.
Быстро работает сосед. Песенку напевает фривольную. Посмеивается, на наши разинутые рты поглядывая. Заштопал рану, шину из липовых реечек, обмотанных бинтами, соорудил. Все обмазал вонючей мазью Вишневского. Крылья к туловищу примотал. В клюв накапал какого-то лекарства из шприца без иголки. Поднял орла со стола и нам протянул:
– Держите, герои, вашего истребителя зайцев! Через месяц-другой поправится ваш беркут. Может когда-нибудь и полетит. А вот кормить его теперь вам придётся. Можно мясо сырое давать. А лучше крысу американскую, ондатру, ловите ловушками и живьём скармливайте. Без живой пищи погибнет птица вольная. И следите, чтобы вода всегда в корытце была. Гнездо из веток накрутите и в угол клетки уложите. А теперь вам спать пора, а мы с батькой вашим посидим-подумаем за жизнь, квасу Марийкиного попьём…
За два дня соорудили с братом просторную клетку с двумя отсеками, с двумя подъемными дверцами и выдвижной перегородкой. На первое время мама поделилась куриными крылышками. Потом приспособились ловить ондатру на реке. Много её развелось. Беда от неё рыбакам большая. Они нас и научили, как сподручнее добывать вредного грызуна.
Постепенно гордая птица привыкла ко мне, а вот брата Сашку все время норовила долбануть по рукам клювом.
Когда сосед хирург снял шины с крыла и вытащил спицы, мы ещё долго пеленали раненое крыло к туловищу. Боялись, что не выдержат сросшиеся косточки. Я просовывал руку в клетку и осторожно поглаживал крыло и спинку, потом, со временем, стал слегка массировать место перелома, забираясь пальцами под бинты. Иногда, когда рядом никого не было, кормил беркута кусочками свежей печёнки прямо с рук.
Поздней осенью клетку с орлом отнесли в школу, в живой уголок. Озёра и реки замёрзли, ондатры попрятались, и нам нечем стало кормить нашего питомца.
Новогодние каникулы я провалялся с температурой. Добегался, закаляясь, босиком по сугробам, за что и получил от мамы мокрым полотенцем.
Когда пришёл в школу, то первым делом направился к клетке покормить моего друга и залился горючими слезами. Птица лежала в углу, не в силах подняться на ноги. Учительница сказала, что беркут, наверное, заболел.
Я завернул его в свою фуфайку и бросился домой. Мама зарубила старую курицу, свежую кровь в трубочку собрала и стала по капельке вливать в клюв. Вечером пришёл сосед и сделал два укола витаминов. На другой день мы уже кормили орла меленькими кусочками сырого мяса. К весне крылатый друг совсем окреп. Очень помог мой дядька Фёдор, знатный следопыт, узнав про нашу беду, иногда стал забегать к нам с добытым в лесу зайцем. И баночку нутряного медвежьего жиру принёс:
– Ты, Колька, не ленись! Мажь место перелома этим целебным жиром каждый вечер. Косточки и окрепнут. Да подольше гуляй с беркутом в огороде. Привяжи к верёвке крысу,