прыгнула лапами на нагрудные пластины и нежно заскулила хозяину в лицо, будто хотела сказать, что соскучилась намного больше Маргариты. Рагнер, чтобы не поранить собаку, осторожно взял ее за передние лапы и спустил их на пол. Приказав Айаде сидеть, он стал наглаживать ее большую черную голову.
– Что случилось? – спросила Маргарита. – Ты какой-то не такой… Или ты опять меня разыгрываешь? – весело прищурилась она.
Рагнер потянулся к ней и снова поцеловал, затем достал из кошелька небольшой мешочек из камышовой рогожи.
– Это тебе, – сказал он. – А роза Айаде!
Маргарита, успокоившись, взяла кулек. Рагнер чмокнул ее в лоб, отошел к сундуку и стал снимать кольчугу, а девушка присела за стол и, открыв мешочек, искренне обрадовалась лакомству.
– Спасибо, – положила она орешек в рот. – И за розу тоже. Я когда ее увидела, так поверить не могла. Еще ведь так рано для роз. И целый день сижу и смотрю на нее… Лишь когда Айада тебя почувствовала и встала, то я тебя увидела на площади… – говорила она и грустнела. – Рагнер! Что случилось?
Рагнер молча подошел к сидевшей за столом девушке, встал позади нее и, обнимая ее за плечи, поцеловал в макушку через платок, а потом уткнулся носом в ее голову.
– Кушай сласти, – услышала Маргарита его тихий голос.
– А ты хочешь?
– Нет.
– Я боюсь жевать, пока твой нос в моей голове: вдруг его откушу, а безносый рыцарь мне не нужен, – пошутила Маргарита, но Рагнер не откликнулся шуткой.
Он разомкнул объятия и присел на стол. Не улыбаясь, Рагнер легонько приподнял лицо девушки и нежно погладил ее щеку пальцем.
– Правда роза понравилась? – тихо спросил он. – Всего-то цветок… Завянет через пару дней, и ты о ней забудешь.
– Нет! – она встала со стула и сама обняла его за шею. – Не забуду никогда. К тому же мне до этого дня мужчины никогда не дарили цветов. Ну, лишь брат Амадей однажды тоже желтую розу дал, но он же священник, а более никто, даже дядюшка или братья…
Улыбаясь, Рагнер простонал от притворной жалости и крепко прижал ее к себе.
– Бедняжка! Тогда это хоть не первый, но последний цветок в твоей жизни!
Маргарита запрокинула голову – он, извиняясь, поджал губы.
– Я не шучу. К таким угождениям я не склонен… Я сам не помню, сколько лет назад дарил цветы. Лет шестнадцать прошло – это точно. Еще до Сольтеля…
– Тогда я тем более эту розу никогда не забуду, – прошептала Маргарита, преданно глядя на него зелеными глазищами.
Вздохнув, Рагнер стал снимать с ее головы платок. Под ним показались собранные в жгут и закрученные в пучок волосы.
– Никого больше на площади не видела? – спросил он, расправляя светлые локоны и любуясь их золотым блеском.
– Много кого. Там же поединки… Аргус на эшафоте…
– Раз Аргус на эшафоте, то не видела… – тихо и медленно проговорил Рагнер, поднял девушку на руки и понес ее к кровати.
Он уложил ее на красное покрывало, но более трогать не стал: