помолчи… – закрывая глаза, прошептала она между поцелуями, – а то дошутишься…
Из-за качки и запаха соли, Маргарите чудилось, что она не в объятиях Рагнера, а во власти моря – и белые волны ее кружили среди пены, то поднимая на гребень, то скатывая вниз, – уносили ее куда-то по воле рока, в неизвестность. Ветер свистел у двери, бился в оконца каюты, порой вторил отрывистым стонам из алькова. Иногда громыхал далекий гром, наверно, вспыхивали молнии. Стихии еще неистовствами, но когда Маргарита и Рагнер засыпали, небеса и море тоже утихали в своей страсти.
________________
Маргарита проснулась через пару часов, на рассвете, с чувством дурноты. Выбравшись из постели, она за миг надела на голое тело платье, волосы быстро завязала узлом на затылке. Рагнер промычал что-то невнятное, но Маргарита, зажимая рот, уже выбежала на угловой балкон и перешла по нему за корму. Марлена, занимавшая вместе с Магнусом соседнюю каюту, практически жила на втором подобном балкончике, да в это утро Маргарита ее не наблюдала.
Вцепившись во влажные перила, Маргарита смотрела вниз: потревоженная, рассеченная морская гладь лениво сталкивалась и пропадала пузырями в белой мгле. Мир вокруг стал молочно-белым, тихим и пустым, – казалось, что ничего за туманом более не существовало – ни земли, ни жизни, ни времени. Но раздался цокот когтей, и вскоре из-за угла к Маргарите вышли Рагнер и Айада.
– Необычная у тебя морская болезнь, – сказал он, вставая рядом. – Енриити и Марлена вчера умирали, а тебя ни разу не вывернуло из-за бури.
Маргарита пожала плечами, Рагнер же вздохнул.
– Я с Соолмой жил лет шесть… Словом… у тебя крови уже сколько не было? Или ты даже не догадываешься?
– Догадываюсь… – неохотно ответила Маргарита. – Я еще в Элладанне поняла…
Рагнер постоял, хмурясь, и задумчиво изрек:
– Понятно.
Айада использовала балкон как уборную и, понимая по звукам, что собака сейчас мочится за углом, Маргарита резко перегнулась через перила. Пока ее тошнило, Рагнер придерживал ее. После он подошел к угловой балясине, к какой крепилось ведро. Так, ничего не произнеся, он развязал узел веревки, бросил ведро в море и, зачерпнув воды, подтянул его за веревку вверх. Маргарита умыла рот, после чего Рагнер вылил остаток воды на пол балкона, убирая собачью лужу:
– Тебе понятно, а мне нет… – проговорила Маргарита, пока он привязывал ведро, возвращая его болтаться за балконом. – И ты можешь быть отцом, и Ортлиб, и даже тот, мразь…
– Надо было сказать раньше.
– Это мои заботы. И разбирательства между мной и Енриити: дитя будет бароном или баронессой Нолаонт.
– Нет, не будет, – обнял ее Рагнер со спины и поцеловал в висок. – Не хотел говорить до Брослоса, но… принц Баро дал мне слово, что к Сатурналию привезет в Ларгос мой развод.
Маргарита запрокинула к нему удивленное лицо.
– Успеем обвенчаться, – серьезно проговорил он. – В Брослосе сходим к астрологу – пусть рассчитает точный срок.
– Но… – уже улыбалась