владыка, прав. Сделаю. Обязательно сделаю. На то те мое княжеское слово.
– Хорошо, сын князь Юрий, но как думаешь, че меня привело в етот край.
Юрий хитровато посмотрел на Фотия.
– Да, думаю, давненько здесь не бывала митрополичья нога Надоть жить посмотреть свою паству.
Фотий усмехнулся.
– Велика земля Русская, везде не побывать. Знашь ты, князь, зачем я суды прибыл, не хитри. И людей ты мне показал: мол, гляди, митрополит, кака за мной силища. Не уж те, князь, не жаль этих людей. Вот скажи мне, пошто отец твой, ся не жалея, бился со злым ворогом? – сказав, Фотий пристально стал смотреть на князя. Лицо его порозовело, глаза почти не мигали.
– Ну… чеп дань не платить, свободу получить, – как-то неуверенно ответил Юрий.
– Это ты верно молвил, князь. Но для кого своих людишек показал? – Лицо Фотия вновь окаменело.
– Че ты хошь, владыка? – спросил князь.
– Хочу, чеп ты подписал вечный мир.
– Не-ет, владыка! Прости! Ты скажи мне, пошто не выполнил завещание моего отца? – Глаза князя сощурились, брови сошлись на переносице.
– Сын мой, князюшка! Да когда твой отец, светла ему память, – митрополит перекрестился, – писал свою бумагу, у Василия не было дитяти. Еслиф Русь вновь пойдет на отчину да дедину, че будет. Пошто татарин нами овладел? – Митрополит даже изогнулся, стараясь заглянуть в глаза князю.
Тот молчал.
– Молчишь. А знашь, че русские князья грызлись меж собой хуже голодных собак. Брат шел на брата, сын на отца, дядю… Ты етого тоже хочешь?
Но князь продолжал отмалчиваться.
– А народу ето надоело, ты бы поездил, – заговорил митрополит, – по нашим церквам, услышал бы, чего народ говорит. Жаль, что не все князья ето слышат. Но священство услышало глас народа, а ето глас Божий. Русь должна быть в едином кулаке. Тогда Русь выстоит в борьбе с врагами, а смерды смогут спокойно обрабатывать землю, кормить тя, князь, да твое воинство. Ты че, князюшка, молчишь? Аль не согласен?
– Не согласен, – ответил наконец князь.
Митрополит посмотрел на кувшин, на стенах которого искрились капли от налитого холодного кваса, протянул к нему руку и глянул на князя. Тот сидел истуканом, упорно глядя в одну точку. Владыка плеснул в бокал кваску, сделал несколько глотков.
– Жаль, коль не договорились. Смотри, сын князюшка, как бы каяться не пришлось. Ну, прощевай.
Князь сделал попытку проводить владыку, но тот поднял руку:
– Не надо. – И, стуча посохом, направился к двери.
Проезжая мимо церкви, он увидел там множество народа. Заметив, что повозка владыки прошла мимо, народ изумился.
– Че ето, братцы, – раздались голоса.
Бабы завыли:
– Горе нам! Горе!
Не прошло и суток, как в Галиче начался мор. Первой жертвой стала старая Евлатия. Шла бабка по дороге. Вдруг ей сделалось плохо. Подошла она к плетню, схватилась за него крюкастыми пальцами, да не удержалась. Ноги подкосились, и она упала на землю. А изо рта пошла пена.