натянутые.
Но Киспигуанчу такие тонкости не волновали.
– Ты лжешь, – сказал он. – Вы, испанцы, всегда лжете, чтоб оправдать нарушение клятвы.
Если бы дон Гарсия услышал такие слова от белого человека, то взялся бы за шпагу, несмотря на свою высокую должность. Но выяснять вопросы чести с дикарем – пусть даже он принял крещение, учился в миссионерской школе и именуется «доном» – бессмысленно.
– А вы, арауканы, никогда не цените благодеяний. Я не стану напоминать, что снял тебя с виселицы…
– Чтобы заточить в крепость!
– И в этой крепости ты живешь лучше, чем мои офицеры. Ты ни в чем не знаешь нужды, ты свободен от цепей, ты можешь выходить на прогулки, в то время как другие индейцы – вот. – Он кивнул в сторону тюремной стены.
В отличие от арауканов, испанцы пленных брали. В первую очередь потому что нуждались в рабах для строительных и сельских работ, а также для рудников – при том, что из мапуче работники плохие. Но этих в крепости никто не держал. Сюда попадали закоренелые преступники, которых ждали телесные наказания и казнь, пленные вожди и вражеские лазутчики – для допросов. Как правило, допросы с пристрастием не приводили ни к чему – арауканских воинов с детства приучают переносить пытки. Из-за этого некоторые испанцы и верят, что их поддерживает дьявол. Однако здесь научились добывать признания. Хитростью или каким иным путем.
Во дворе находились те, на кого хитрости или попытки вызвать доверие действия не оказали. Их держали в колодках, на солнцепеке летом, зимой под дождем, без еды и питья. Это ломает не хуже пыток.
Киспигуанча скользнул взглядом по фигурам пленников, скорченных у стены, и остановился.
– Этот старик… откуда он?
Пленник и впрямь был стариком, его седые волосы, длинные – у большинства привязанных здесь волосы были подстрижены ниже глаз и выше ушей – слиплись от грязи и пота, шрамы на лице были так же резки, как морщины.
Губернатор постарался припомнить, что ему докладывали.
– Попался нашему разъезду у самого города. Лазутчик, как Бог свят.
– Он не мапуче. Он киче.
– А, все вы на одно лицо…
– Я хочу поговорить с ним. Прикажи, чтобы с него сняли колодки и привели ко мне. Взамен я обещаю не бежать, пока ты меня не выпустишь.
– Зачем тебе это надо?
– Я спрошу у него, что он здесь делал. А если узнаю я, узнаешь и ты.
Это было дельное предложение, и дон Гарсия согласился.
Губернатор действительно позаботился о том, чтоб его тайный компаньон в заточении не знал нужды. Поэтому гость, приведенный с раскаленного двора в прохладную камеру, мог утолить голод и жажду. Сигары, которые приносили Киспигуанче, были свернуты неправильно, как все, что делают белые люди, но все же их можно было курить. И когда они выкурили столько, сколько подобает достойным людям для того, чтобы начать беседу, дон Франсиско спросил:
– Что ты здесь делал, Текопаль?
– Ждал