жаса лицом он принялся что-то возбужденно выкрикивать, беспорядочно размахивая руками в сторону леса. Вдруг зашатался и рухнул перед шлагбаумом. Вызвали «Cкорую помощь». Не дожидаясь ее прибытия, охранники прошлись вдоль ограды и в трехстах метрах обнаружили еще одного, недвижно лежащего на скамейке мужчину. Одного в коме увезли в реанимацию. Другой умер еще до приезда врачей.
1
Ноябрьская пурга мела с отчаянной, молодою силой. То разжималась жалящей пружиной, подбивая под коленки редких, укутанных в воротники прохожих. То завивалась в клубок, норовя затормозить трамваи, ползущие от Ленинградского шоссе вверх по улице Зои и Александра Космодемьянских.
Заметенный трамвай с цифрой «23» натужно взобрался на пригорок, остановился напротив могучего, обрамленного гранитом cталинcкого здания с золоченой надпиcью на фасаде – «Академия министерства внутренних дел России».
С подножки ловко соскочил крепкий мужчина в вязаной шапочке и курточке на cинтипоне. Pазыгравшаяcя вьюга тотчас с разгону ударила его в неприкрытое лицо. Закрывшись рукавом, он налег грудью на густой воздух, энергично заработал ногами, будто попавший во встречный поток пловец, преодолел проезжую часть, добрался до дубовой, обитой позолотой входной двери и втиснулся внутрь.
Два постовых милиционера на проходной, за «рамкой», поёжились от порыва ворвавшегося ветра. Дождались, пока вошедший ожесточенно ототрёт щёки.
– Ваша фамилия? – старший наряда – прапорщик поднял с тумбы скрепленные листы.
– Стремянный. Но в списке искать бесполезно. Так что даже не парьтесь. Просто хотел юбиляру подарок передать, – стесняясь, мужчина достал из-за пазyxи пeрeтянутый георгиевской ленточкой пакетик. – Может, позвоните, чтоб кто-нибудь с кафедры спустился?
– Евгений… Геннадьевич? – прапорщик поставил в списке галочку.
– Геннадьевич, – огорошенно подтвердил Стремянный.
Прапорщик приветливо отстранился, пропуская гостя.
– Гардероб для приглашенных – справа. Торжественное собрание в актовом зале, – третий этаж по лестнице. Часа полтора как начали.
Он ткнул подбородком в сторону информационной доски, на которой поверх обычных объявлений о защитах диссертаций, заседаниях Ученых советов и утерянных шарфиках был пришпилен набранный на компьютере плакат – «Академия МВД поздравляет Илью Викторовича Гулевского с пятидесятилетием. Чествование юбиляра состоится в четырнадцать часов 30 минут, в Актовом зале».
Информация выделялась среди прочих не только красочностью оформления, но и скупостью, – ни званий, ни чинов.
Стремянный, согреваясь, прошелся по безлюдному вестибюлю. Обычно в это время всё здесь было наполнено гомоном. Беспрестанно ухала тугая дверь со двора, – слушатели после занятий торопились успеть до закрытия столовой. Преподаватели, перед тем как разойтись по домам, уже одетые, обсуждали последние новости. Но сегодня даже книжный киоск закрылся с обеда. А сувенирный ларек, похоже, и вовсе не открывался. Лишь из столовой доносилось ожесточенное звяканье посуды, – там готовились к банкету. Ни души. Разве что старушка-гардеробщица, навалясь локтями на барьер, с сомнением рассматривала легкомысленную шапочку и линялую куртчонку запоздалого визитера. За спиной её меж привычных милицейских и военных шинелей виднелись отороченные мехом кожаные пальто и – на специальных тремпелях – норковые женские шубки.
– На торжественное? – на всякий случай уточнила она, и лишь после этого неохотно втиснула куртяшку меж двух дублёнок поплоше.
Стремянный оправил перед зеркалом джемпер в ёлочку, огладил жесткий, пошедший в седину ёжик. Огорченно приметил ссутулившиеся плечи.
– М-да, – пожаловался он гардеробщице. – Прежняя гренадерская выправка дала усадку.
Гардеробщица сочувственно хмыкнула, – гренадер и ныне оставался вполне справным.
Со стороны внутреннего двора в одном кителе заскочил молоденький старший лейтенант милиции. Теребя подмороженное ухо, он подбежал к столовой, непонимающе подергал запертую дверь, глянул на доску объявлений и, спохватившись, задумался.
– Где народ, браток? – обратился к нему Стремянный.
– Как это? – не понял старлей. Ткнул в объявление. – Так вот же.
– И что за гусь этот самый Гулевский, из-за которого всё опустело?
Похоже, вопрос этот в стенах Академии выглядел бестактностью.
Старший лейтенант дико скосился, фыркнул уничижительно и, не ответив, припустил к лестнице.
По лицу Стремянного пробежал хулиганистый лучик, – по его мнению, розыгрыш удался.
Он двинулся следом за всполошным старлеем. Но тут на лестнице раздался мелкий дробот ног. Кто-то второпях, через ступеньку сыпал вниз.
Заслышали шаги и постовые на входе.
– Может, закончили? – предположил один.
– Как же, жди. Чтоб наши говоруны в полтора часа уложились… Должно, еще кого-то принесло, – определил старший наряда.
В вестибюль