прозвали. Да и то сказать – в наличии имелось, впечатляло и соответствовало!
– А что, Жо, – ровно бы шутя, сказал как-то Серьга. – Если все твои шутихи собрать да одновременно под троном специальным запалить, то и человека в небо поднять можно?
Китаец прищурился, хоть и казалось, что невозможно это для чурки узкоглазой. Носик у него был маленький, глазок совсем не стало, отчего напоминало лицо китайца желтый блин, испеченный на масленицу. Да и сам китаец был дебелый, вальяжный, как вареник, выкупанный в сметане.
– Тысячи лет назад, – наставительно сказал китаец, – в эпоху Мин во времена под девизом «Беспокойное сердце нуждается в крыльях» в провинции Хун жил мудрый человек, звали которого Дай Нам Лун. И вот однажды, имя ль тому было виной или другие причины, которых мы по своему невежеству понять не можем, решил он, что Луна не так уж и далеко, и решил он применить свою мудрость и оседлать Медный серп, став, таким образом, выше всех иных мудрецов и правителей земных. Изготовил он специальный трон, под которым в специальном порядке были привязаны ракеты для праздничного украшения Неба. И в назначенное время, а мудрец на него потратил не один день своих вычислений, сел он на трон и специальным факелом, укрепленным на тонком стержне из нефрита, принялся поджигать ракеты. И действительно, благословили его Небеса, дали ему мощь и невидимые крылья, благодаря которым Дай Нам Лун поднялся в небо и скоро исчез в сверкающей высоте. Завистливые чиновники объявили его мужественный поступок преступлением против управления государством и ждали возвращения мудреца, чтобы совершить над ним несправедливую казнь. Но напрасно они ждали… – китаец устало прикрыл ладонью узкие щелочки черных глаз.
– Так он что, инно с Луны не вернулся? – нетерпеливо прервал молчание розмысл.
– Нет, – сказал китаец. – Он вернулся. Дай Нам Луна нашли в соседней провинции, тело его было страшно разбито, голова имела повреждения темени, и это заставляло предположить, что он долетел до Медного серпа, но по неосторожности ударился об него головой, потерял сознание, а с ним и способность к дальнейшим рассудительным действиям. С тех пор никто и никогда не повторял этот безумный поступок, быть может, еще и потому, что чиновники объявили такие полеты преступлением, заслуживающим смерти.
Потом он угощал розмысла рисовым напитком маотай, а розмысл в свою очередь угостил желтолицего китайца хлебным вином, глаза у Жо Беня стали совсем уже узкими, стал он уговаривать нового русского друга даже не пытаться пойти по гибельному пути Дай Нам Луна, а потом они вышли из терема, в котором проживал Жо Бень, смотрели в небеса, усеянные звездами, разглядывали полную смешливую Луну, которая, по мнению китайца, была похожа на русскую женщину, в то время как розмысл полагал, что она вылитая китаянка, потом попытались спеть на китайском языке народную песню Чайной страны «Алеет восток», но через некоторое время набежали ночные стражники, которым показалось, что у терема грабят и режут кого-то.
Искали татя,