поддаются, но все равно надеются, что получат вкусненькое за любое свое действие». Впрочем, о женщинах она отзывалась не менее «лестно». Такова уж была моя мать – кладезь странных выражений и черного юмора. Я – поздний плод ее третьего брака, по ее собственному мнению, не переняла от нее никаких полезных черт, поэтому свою мудрость она пыталась вбить в мою пустую голову с особой тщательностью. Видимо, что-то все-таки туда забилось, ибо частенько я повторяла ее перлы, даже не отдавая в этом отчета.
Мне было реально жаль упущенного дня. Намедни я ныла, что мы уже давно не выбирались прогуляться по нашим со Славой любимым местам. Одним из таких мест и был старый «Парк пионеров», разбитый в середине семидесятых годов. Он считался неофициальным центром притяжения молодежи, официальным же был спортивный комплекс под открытым небом, куда охотнее шли растрясать жирок дядьки за сорок, а не «целевая аудитория».
История арка была сложна и запутанна. В середине двадцатого века он представлял собой заброшенный пустырь на окраине города. Никому особенно не нужный, но и никому не мешающий. Однако с вскоре огромная пустая площадь оказалась почти в его центре, став для управы вечным бельмом на глазу. Первой мыслью властей было застроить его такими же однотипными хрущевками, какие окружали пустырь со всех сторон. Но при прокладке коммуникаций нашлись чьи-то останки, и откуда не возьмись повыскакивали историки с археологами, хором объявившие: «Строить жилые кварталы нельзя». Несколько лет продолжались работы, пока из земли не были извлечены все жертвы давней трагедии.
Одна эпоха сменила другую. Дорогой Леонид Ильич раздавал награды, а в нашем городишке опять вспомнили о Чернышевском с его вечным «что делать?» В данном случае, что делать с пустырем? За двадцать с лишним лет тот превратился в заброшенный лес, куда летом и осенью ходили по грибы и ягоды те, у кого не было дачи или бабушкиного домика в деревне. На очередном съезде было решено, наконец, вплотную заняться спорной территорией. Деревья посчитали, пометили, часть из них вырубили, проложили дорожки, построили здание администрации, тир и несколько аттракционов. Лес дикий превратился в лесопарковую зону.
Но ничто не вечно под луной. Любое рукотворное творение требует постоянного ухода, а следовательно, и денежных вложений. Застой кончился, началась перестройка, медленно перетекшая в самый обычный снос всего и вся. Маленький городишко продолжал по инерции разрастаться, становясь одним из тысяч заброшенных городов. Пока в Берлине сносили стену, у нас сносили проржавевшие аттракционы. Парк снова превратился в лес, а к середине девяностых – стал пустырем. Это ушлые коммерсанты, выкупив бывшую государственную землю, в спешном порядке спиливали деревья и превращали беличья угодья в строительные площадки.
Не успели или не смогли – не знаю, но к началу двадцать первого века вся строительная техника замерла. Пустырь стал в три раза меньше, но проблем, с ним связанных, не убавилось. Теперь туда стекались наркоманы и уголовники разных мастей.