всего лишь начинающий журналист, и моя специфика – криминальные новости.
Мне 28, идеальный возраст для того, чтобы сидеть на хвосте у полиции и делать фотографии пострадавших, пока опергруппа не выгонит с места преступления. В моей профессии главное – быстро приехать и так же быстро свалить, ну и, соответственно, быстро передать отснятое. Поэтому я никогда не закрываю машину и никогда не надеваю верхнюю одежду. Зимой и летом я в свитере и джинсовой куртке. Быстро сфотографировал, сел и уехал. Так случилось и в тот самый вечер. Уехал, а через 5 минут заметил девушку, пригнувшуюся на заднем сиденье. Она заметила, что я её заметил.
– Не останавливайтесь, пожалуйста.
Губа разбита, лицо грязное, а может, это синяк, в темноте сложно рассмотреть. Очень молодая, лет двадцати, наверное. И красивая. В машине приторно пахнет земляникой. Духи или жвачка?
– Вам в больницу не надо?
– Нет, если можно, в аэропорт.
Проскакивает мысль: «Конечно, можно, я только для того здесь, чтобы начинающих шалав провожать в Шереметьево». Но, как дурак, перестраиваюсь и поворачиваю на шоссе Энтузиастов.
Девушка выходит у терминала С. Вижу её стройный силуэт и худые длинные ноги. Рваные колготки она сняла прямо в машине и выкинула в окно. Вряд ли в них есть смысл, хотя на улице зима.
Смотрю ей вслед и думаю, что мне её жаль. Кажется, она бежит от кого-то.
Домой приехал за полночь, долго ждал ДПС, меня протаранили сзади, когда я непроизвольно тормознул прямо на МКАДе. Мысль пронзила: «Как же она могла улететь без документов? Значит, заранее оставила сумку в камере хранения, значит, заранее готовилась, значит, она не жертва, она…»
***
До чего я люблю закаты… Солнце медленно тонет в океане, небо расцвечено небывало яркими красками, тихий прохладный ветерок освежает кожу. На столике бутылка пива, старая привычка заканчивать день этим напитком.
Она подходит сзади и обнимает меня своей тоненькой рукой, другая рука занята бокалом с ликёром. Это её любимый Bad Angel, приторно-розовый, земляничный. Это её запах.
– Как хорошо, что я тебя нашла…
Может быть, купить мольберт и краски – жизнь такая долгая, а закаты так прекрасны…
Вика
Солнце угасло. Воспоминанием о нём осталась лишь кровавая полоса на западе, но и она быстро сползала в океан. Сумрак окутывал кусты у входа в наше бунгало. Если посмотреть немного вдаль, видно, что внизу, у самой воды, начал собираться туман. Ночью он станет плотным, и в нём будет невозможно разглядеть затаившегося до поры врага. Но я верю, что увижу восход солнца, начало ещё одного нового дня моей новой жизни.
Когда-нибудь я напишу обо всём, что случилось, но сегодня только проматываю отрывки событий. Возможно, позже, когда мне удастся отпустить часть моей жизни, я стану другим человеком…
Я знала, что он приедет вслед за опергруппой, пропустить убийство криминального авторитета молодой и амбициозный журналист не мог. Его привычка держать дверь машины открытой была мною подсмотрена раньше. Несколько раз я встречала этого симпатичного парня и всегда оставалась незаметной.
Сделав контрольный выстрел: «Папа, я всё же буду по тебе скучать», я поднялась этажом выше. Дверь на чердак была открыта ещё утром, пожарная лестница проверена. Путь к отступлению готов. Оставалось только сесть в его машину. Зная такой тип молодых мужчин, попасть в аэропорт было несложно.
В ячейке камеры хранения лежали документы, деньги и одежда. То, что мне было нужно, и за что я заплатила сполна почти десятью годами жизни, можно было пронести в кулаке, никто внимания не обратит. Всего лишь маленькая ничтожная вещь, которую можно нечаянно потерять, выкинуть или сломать, но в ней моё будущее.
Когда мне было восемь, мой дед, отсидев одиннадцатилетний срок, вернулся домой. Несколько дней он провёл со мной и бабушкой, но такие люди живут по своим законам. В один из вечеров он ушёл и уже не вернулся. Я не сожалела о человеке, которого не знала, но бабушка стала таять на глазах. Через четыре месяца она умерла. Родителей в живых уже не было, поэтому я оказалась в детском доме.
Я пробыла там недолго. Мечтая, что меня удочерит нормальная семья, я сделала бы всё, стараясь стать им родной. В своих фантазиях представляла папу, маму и, может быть, сестёр или братьев. Всё случилось именно так, лишь немного иначе. Я бегом бежала в комнату, отведённую для встреч с потенциальными усыновителями, когда заведующая сказала, что ко мне пришли. Я очень спешила, представляя, что моя будущая мама увидит ещё какую-нибудь девочку, а та окажется симпатичнее и умнее меня.
Но в кресле сидел немолодой мужчина, подтянутый и сухой. Одет он был в хороший костюм и идеально причёсан. В своей жизни я не сталкивалась с людьми такого типа, он был не похож на отцов моих школьных подруг или на мужчин, живущих по соседству. Я спиной почувствовала опасность, она витала в воздухе. Помню, как меня спрашивали, согласна ли я на удочерение этим прекрасным человеком, помню, как заведующая заискивающе смотрела на Евгения Михайловича – так звали моего будущего отца. Ком в горле