наказания – вот наш принцип.
– Вы что, товарищ Куприянов, с ума сошли? – заверещал Лялин. – У нас и так беда с кадрами. Работать некому! А вам взбрело в голову возобновлять дело двадцатилетней давности! Михаил Ревазович, да скажите вы ему!
Габашидзе многозначительно посмотрел на Лялина, потом на Куприянова, потом опять на заместителя. Почесал лоб.
– Василий, скажи честно, – спросил он Куприянова, – зачем тебе это надо. Ты через месяц, а может и раньше, уже будешь на пенсии. Работу себе хорошую найдёшь. Денежную. Такого спеца как ты с руками оторвут. Зачем тебе эта канитель с давно закрытым уголовным делом. Подумаешь, вора не нашли. Может, он уже давно на том свете? Зачем тебе это, Василий?
– Надо! – Куприянов продолжал крутить в руках сигарету. – Я с этого дела считай, начал свою службу. Надо это дело закончить. Важно для меня это, Михаил Ревазович.
– Нет! Вы что, Куприянов, не слышите нас? – снова вмешался в разговор Лялин. – Вам русским языком объясняют. У нас новые дела не раскрыты. Бандитизм голову поднял. Детей на улицу выпускать опасно. Да что там дети! Сам выходишь и оглядываешься! А вы с этим протухшим делом пристали. Идите домой, Василий Иванович! Не мешайте нам работать!
– Где «работать», а где вы? – жестко сказал Куприянов, посмотрев исподлобья на зама. – Не путайте эти понятия, Александр Николаевич.
При этих словах Василий сломал сигарету и бросил её в пепельницу. Лялин открыл рот от возмущения и направил свой обезумевший и одновременно обиженный взгляд на начальника. Он явно просил Габашидзе вмешаться. Если бы Лялину подобным образом ответил не Куприянов, а кто-либо другой, то он бы заорал так, что стёкла полопались. Но Василий Иванович обладал в управлении непревзойдённым авторитетом. Лялин понимал, что он против Куприянова мелковат.
Габашидзе, поймав беспомощный взгляд заместителя, изобразил на лице гримасу, говорящую о том, что он, мол, тоже не в силах противостоять опытному сыщику. А по сути, Михаил был очень даже согласен с Василием. Лялин явно был лишним в его аппарате. И должность эту он получил только благодаря влиятельному родственнику. Александр Николаевич сильно мешал работе, но избавиться от балласта было непросто. Мохнатая лапа стойко обороняла место Лялина.
– Успокойтесь! – властно сказал полковник. – Василий Иванович, и вы, Александр Николаевич, сядьте. Спрячьте свои эмоции. Мы здесь не торговки на базаре.
Оба оппонента, повинуясь начальнику, сели напротив друг друга. Габашидзе скрестил руки у подбородка и обратился к Куприянову.
– Василий, прокурор не подпишет.
– Подпишет.
– Почему так уверен?
– Я уже звонил Молчанову. Он согласен.
– Я сразу мог догадаться, что у тебя, Василий, уже всё на мази. Зачем тогда комедию ломаешь? Сразу не мог сказать, что твой друг Молчанов уже в курсе?
– Так положено.
– Что тогда тут обсуждать? – полковник налил из графина воды и выпил залпом. – До приказа на пенсию успеешь?
– Попробую. Если не успею, тогда задержусь.
– Это как? – вскрикнул Лялин.
Габашидзе и Куприянов одновременно