о», «Парламента» или, на крайний случай, «Филипа Мориса».
«Нет, все-таки зря мы молодежь ругаем, – подумала Анна, наблюдая в зеркало заднего вида, как памятник растворяется в нежной июньской зелени. – Молодцы! Не забывают Александра Сергеевича. Похоже, любовь к русской литературе закрепилась в нашем народе на генетическом уровне».
Она уверенно перестроилась и, проигнорировав желтое подмигивание светофора, без колебаний нажала на «газ». Кончилось время колебаний. Просочилось сквозь пальцы, как и вся ее тридцатичетырехлетняя жизнь. Сегодня она все расставит по местам. Не может ведь он вечно прятаться за худосочной спиной секретарши Марины. Сегодня он даст ей ответ.
Но ответ пришлось давать самой Анне. Закукарекавший мобильник бесцеремонно вернул ее на политую яркими солнечными лучами кривую улицу. А поскольку блютуз-гарнитура была в суматохе оставлена дома, Анна вздохнула и притерла свою «Камри» вплотную к поребрику. Пусть предатель-Серега болтает на всех углах о неспособности Анны Львовой одновременно крутить баранку и говорить по телефону. Пусть. Это, наверное, единственное, что она не может делать одновременно. Даже на солнце бывают пятна.
Сердце гулко стукнуло в груди, стоило знакомому номеру, высветиться на мобильнике. Наконец-то! Анна мигом провела по экрану и досадливо поморщилась, вслушиваясь в шипение помех. Чертова связь!
«Господи, вдруг он подумает, что я увиливаю от разговора?» – обожгла внезапная мысль. Анна до отказа опустила стекло и даже наполовину высунулась из машины, ожидая, что хрип в динамике смениться на ворчливое «Ну, что ты копаешься!». Однако вместо этого…
Что-то мелькнуло на самом пределе видимости и от едкого удушливого запаха на мгновение перехватило дыхание. Анна закашлялась, и сквозь навернувшиеся на глаза слезы с удивлением увидела, как мир вокруг нее чернеет и превращается в бесконечное «ничто», «нигде» и «никогда».
Много, уже очень много часов Анна Львова ощущала себя в полном соответствии со своей звучной фамилией, расхаживая из угла в угол тесной лишенной окон комнатенки, как лев в клетке. Непокорный хищник, которого жестоко лишили хлеба насущного, дабы принудить царя зверей ползать на брюхе перед царем природы. Нет, с хлебом как раз все обстояло более-менее сносно. Ее обед – три черствых куска «Докторского», завернутого в целлофановый пакет, снова были брошены через окошко, наспех проделанное в тяжелой железной двери.
Кто он? Кто держит ее взаперти, если верить позолоченным наручным часам, вот уже сорок девять часов? Обычный маньяк? Вряд ли. Похищение произошло слишком быстро и четко. Конечно, она могла оказаться в ненужном месте в ненужное время совершенно случайно, и все же… Анна ни минуты не сомневалось в том, что мишенью похитителей была именно она. Но почему? Родственников-богатеев в их семействе не водилось аж с 1917 , когда в пылу праведного гнева рабочего класса сгорел принадлежащий Львовым пивоваренный завод. Стало быть, выкуп исключается. Требуй – не требуй, все равно не дадут. Потому что требовать не у кого. Оторвавшийся от генеалогического древа листок, ураганным ветром девяностых занесенный в «крупный промышленный и культурный центр Российской Федерации» – вот кто она такая. Открытки-гифки на день рождения раз в три года от дальней и далекой родни – какой уж тут выкуп…
Перестав метаться, Анна осторожно опустилась на узкую панцирную кровать, укрытую тонким полосатым матрасом. Ржавые пружины протестующе скрипнули.
– Цыц, – приказала им Анна, растягиваясь во весь рост, – Проблема моего веса вас не касается. Обязаны выдержать. И я тоже – обязана…
Выдержать. С этой мыслью она не расставалась с того самого момента, как очнулась в своей малогабаритной тюрьме со стенами упакованными в отвратительные цветочные обои серо-лилового цвета. В голове до сих пор плавал туман, а во рту царил жуткий привкус химии. Кто и зачем поднес к ее любопытному носу пропитанную хлороформом марлю, оставалось только гадать. Чем Львова безуспешно занималась все сорок девять часов.
Итак, выкуп отпадает. Работа? Неужели последняя передача «Вопрос погоды» на телеканале «КТР», пообещавшая телезрителям дождливый уикенд, разожгла в чьем-то больном мозгу желание расправиться с ее ведущей? Или юбилей, который она организовала для вице-мэра по социальным вопросам господина Кособеева, не понравился одному из высокопоставленных гостей? Бред какой-то. Значит, все-таки маньяк?
Обостренное опасностью шестое чувство сообщило узнице, что она не одинока. Кто-то стоял за дверью и, тяжело дыша, наблюдал за метаниями жертвы сквозь узкую смотровую щель. Воображение Анны тут же пододвинуло голливудский образ расчленителя с бензопилой made in USA, и дружная ватага мурашек наперегонки ринулась по взмокшей спине. Это только в анекдотах ошалевшие от воздержания тетки «кому за тридцать» накидываются на маньяков и своей нерастраченной страстью обращают их в бегство.
К тому же, несмотря на подходящую возрастную категорию и порицаемый мировыми стандартами моды 54 размер, Анну никто не посмел бы назвать «одуревшей от воздержания». Скорее наоборот. Выбор маньяка только подтвердил, что мужики на Руси еще не забыли, что значит истинно красивая женщина. А идеальные