заглянул в маленькую уютную комнатку, с диваном и журнальным столиком.
– У вас тут как в Версале, тайные покои и секретные двери.
– Кирилл, мы же на «ты».
–Как то непривычно, все-таки, разница в возрасте…
– Мне всего полтинник, – Юкко перегнулся за диван и достал из маленького холодильника бутыль с мутной жидкостью, кусок сала и банку с солёными огурцами.
– Ничего себе «всего», до тридцати бы дожить.
– Не смеши мои седые ноги, «дожить» – хохотнув, трудовик расставил угощение на столе, взял из маленького, самодельного шкафчика в углу, тарелки, стопки, складной нож и полбуханки хлеба. Одной рукой, ловко раскрыв складень нашинковал сало и хлеб.
– Сколько тебе, двадцать два, двадцать три?
– Двадцать три.
– Банально прозвучит, но в твоём возрасте жизнь, можно сказать, и не начиналась, – Юкко взял бутылку и посмотрел на Кирилла. – Наверно ты считаешь себя взрослым, но извини, сейчас не война, это только на фронте люди взрослели в восемнадцать за считаные дни на передовой. Ты думаешь: «Ого! Я видел кое-что», и даже был влюблён. Скорее всего, тебя бросили, и от обиды и страданий, наверно сюда убежал.
– Да, как так, Юкко, –прямо в точку, хотя мне стыдно это признать!
– Юкко пожил, Юкко знает! Кто еще по своей воле в наш клюквенный угол заглянет, только на охоту, или за ягодами. Давай ка выпьем, за знакомство, – он наполнил стопки, и передал одну молодому коллеге, – Будь здоров! – и сразу выпил.
Кирилл стоял, о чем то задумавшись. Может, вспомнил, как целовал смеющуюся под дождем Викторию.
– Чего греешь, пей, а то стоит тут, как Алла Пугачева с микрофоном. Не боись, самогон личного приготовления, проверенный.
Кирилл отогнал от себя сладкие воспоминанья и опрокинул жидкость в рот, поперхнулся слегка, резко выдохнул и закусил салом.
–Ну как?
– Да вроде ничего, – сказал Кирилл, присаживаясь на край дивана.
Юкко двинул стул и сел напротив.
– Ну, рассказывай, почему докатился да такой жизни?
– А что рассказывать, вы и так обо всем догадываетесь, отучился, в армию меня не берут, с сердцем проблемы, оно болит иногда, не бьётся как надо – аритмию ставят…, взял направление сюда, сижу с вами, то есть с тобой Юкко, пью самогон. Еще хочу заметить, – всё правда: меня бросила девушка, и возможно, это действительно сыграло какую-то роль в выборе.
– Родители как отнеслись, что ты уехал, – спросил Юкко, разливая свой горький напиток.
– Мама переживает, все-таки единственный сын, а отца нет уже, скоро как пять лет.
– Давай за маму, дай бог ей здоровья!
Вторая пошла легче. Кирилл выудил огурец из банки, хрустнул: Вкусно!
–Что мы всё обо мне, расскажи лучше, Юкко про коллектив в школе, про учеников, чем люди живут в поселке?
– Жизнь, Кирюша, к югу от мексиканской границы не очень весёлая. После самоубийства большой страны, покатилась наша телега взад, да ещё быстро как, по камешкам, да по ухабинам. Вся развалилась, одни щепки на обочине.