встали в пробку. Иван нервничал, сигналил, орал в окно матом. Какой-то «жигулёнок» не пустил его в ряд, и он не вытерпел и выскочил из машины.
Стоял тёплый апрель, солнце уже неплохо пригревало для весны. Иван был в своём модном облегающем пиджаке. Из «жигулей» вышли пожилой дядька и мужик помоложе в лёгких свитерах, отец с сыном наверное, так как были очень похожи. Иван орал махал руками. В другое время те начали бы оправдываться, кланяясь статусной машине и дорогим шмоткам, но теперь начали с ним драться. Иван был рослый, занимался плаваньем и тайским боксом, но это его не спасло. Драка была секунд двадцать, Ивана свалили на землю, пару раз добавили и сели в машину. Как раз их ряд поехал, а сзади непрерывно сигналили. Чёрт! Я получил удовольствие и испытал злорадство от того, что начальнику навешали лещей!
Какой-то гвардеец, в тёмной полицейской форме, с АКСУ на плече и заломленным на голове беретом спешил к нам. Иван уселся за руль, растрёпанный, с разбитыми губами и носом, злой как цепная собака. Он закричал гвардейцу: «Не видишь, людей бьют на твоих глазах! Арестуй этих маргиналов!». «Заткнись и езжай!» – ответил гвардеец. «Чего?! Да я тебя туда-сюда наверх через низ и отсюда!» – что то вроде этого сказал мой босс, обалдевший от такого обращения. Гвардеец с такой силой пнул берцем по водительской двери, что машина качнулась. «Вали давай, пока не пристрелил, я сказал!» – выкрикнул он. Да, все без исключения были на нервах. Иван, наверное, впервые в жизни, растерялся, впрочем и трогаться не спешил, хотя ряд и поехал. Не знаю, чем бы закончилась их перепалка, но впереди раздался многоголосый вопль, перекрывший шум пробки. Толпа мертвецов, как огромная стая дружных футбольных болельщиков, вывалилась впереди справа и волной накрыла стоящие в пробке автомобили.
Мы как раз не доехали метров триста до здания Университета. Знаете, длинное такое здание, огороженное забором из железных прутьев. Люди выскакивали из машин: мужчины, дети, женщины, старики, бежали к воротам Университета. Вопли нечеловеческого ужаса, жуткий вой мертвецов, кровь застыла в жилах. В воротах учебного заведения страшная давка: люди нещадно напирали друг на дружку, каждый стараясь первым попасть за железные прутья ограды и в здание, топтали упавших, кто-то не добежал вообще, кто-то в отчаянии пытался лезть через забор. У мертвецов начался настоящий пир. Мне из внедорожника было хорошо видно бойню, что устроили зомби. Память старается избавиться от негатива и вам, как психологу это хорошо известно. Но я хорошо запомнил, как штук восемь зомби рвали на части крепкого мужчину, который пытался спасти маленького сына. Мужчина не успел умереть до того, как на его глазах малыша разорвали на части…
Я распахнул дверь и меня вывернуло наизнанку. Так говорят в литературе, а тогда я как раз понял, что значит это выражение. Всё это время Иван находился в каком-то ступоре. Подозреваю, что только сейчас до него дошло, что мир рухнул. Не только для всех, но и для таких, как он тоже. Для этого ему нужно было получить по морде от тех, кого он не считал за людей