и Бетке, сидящий рядом, вышли из кабины, хлопнув дверями. Михаил вылез за ними:
– Что за хрень?
– Замёт, – отозвался Саныч, – снегу намело. Разгружаться надо.
Витёк с Редькиным заленивились:
– Мы здесь посидим, лишние сто пятьдесят килограмм не засадят машину. Конца этому замёту не видно, сколько идти? Километров пять, не меньше?
Инженер, подумав, махнул рукой:
– Залезайте все обратно, сядем, так вместе будем вытаскивать!
Варламов переключился на два моста, машина по-драконовски тяжко басовито вздохнула и начала зарываться в снег. Инженер, раскрасневшись от напряжения, стянув губы в нитку, подался вперёд, будто это помогло бы «вахтовке». Машина, осев, пошла вперёд.
– Есть! – воскликнул Инженер. – Глубина сугроба позволяет ехать.
– Не знаю, чтобы мы, Олег, без тебя делали, – искренне восхищался Бетке, – фуру бы не завели, и как ты догадался провода кинуть в дорогу? Застряли бы в этом чёртовом замёте, будь я за рулём или Миха.
– Цените меня, ха-ха! Не говори «гоп!», Саныч, сугробы не кончились.
Машина дёрнулась и взревела, прося надавить на газ, замёт закончился.
– А нам везёт, – хмыкнул Варламов, выключая задний мост, – четыре километра и мы снова на дороге. Если дальше удача будет к нам лицом стоять, то до сумерек в Усть-Лыже окажемся.
– Вряд ли, – засомневался Бетке, – дорога сейчас пойдёт мокрая и скользкая, за ней никто не ухаживает.
Как будто услышав Саныча, машину повело, и Инженер сбавил до сорока километров, выравнивая «вахтовку».
– Поменяться не хочешь? – спросил Бетке. Олег помотал головой:
– Нормально. Скоро посёлок Харьягинский, там посмотрим. Парни, слышу, обедают?
Из будки раздавались возбуждённые голоса и смех, среди которого раздавалось визгливое хихиканье Редькина.
– Надеюсь, что Док спирт не выдал, – ответил Бетке.
Олег ожидал, что Харьягинский встретит их если не людьми, то хотя бы стоящей на обочине техникой. Он уже не ждал, конечно, увидеть дымящую трубами промзону, вылезающих из ангаров и теплушек поглазеть на гостей работный вахтовый люд, но увиденное его совсем удручило: мёртвые блоки, стынущие железные опоры с мёртвыми макаронами высоковольтных проводов, погасший газовый факел и жёлтый свет солнца, такой же мёртвый, не греющий, просто светящий сквозь разгромленные истончённые облака. А метрах в стах от дороги, около полуразобранного ржавеющего грейдера, завязли по колено в сугробе три расхристанные фигуры, они не махали руками, призывая остановиться, просто раскачивались из стороны в сторону, неуклюже пытаясь вырваться из объявшего их снежного капкана.
– Проедем дальше, – вырвалось у Инженера. Саныч молча кивнул, погладив цевьё карабина, прислонённого к «торпеде». Подумалось: не дай Бог здесь вдруг вывалиться из машины и остаться.
За Харьягинским – заправка, очень нужная здесь в жилые времена, когда зимник, как артерия, питал полярные посёлки. Остановиться здесь было нужно и Санычу