«Центрума». Думаю, скоро эта немудреная комбинация станет моим привычным завтраком. Выходит, Бобо встала, оделась, сбегала за круассаном, а я ничего не слышал?
Беру круассан, и Эфекс тут же запрыгивает на кровать. Быстро виляет хвостом: вправо-влево – изображение размыто. Тычется в лицо, лижет. Норовит засунуть свой сухой теплый язык мне в рот. Изо всех сил корчит радость. Весь спектакль из-за несчастного кусочка круассана. Наконец ложится мне на грудь и преданно смотрит в глаза.
– Отвали! – говорю. – Пшел отсюда!
Обиженно поджав хвост, он понуро плетется к подушке Бобо. Дрожит, но с круассана глаз не сводит. Глаза у него большие и водянистые, как у Амели в фильме «Амели». Рад бы вырвать лакомство у меня из рук, но не осмеливается. Как я его понимаю! Это лучший круассан в Тбилиси. Из недавно открытой французской пекарни на первом этаже моего дома. С вишневым джемом, изюмом, ванильным кремом, марципаном, шоколадом, творогом… это больше чем круассан. Это Гольдберг-вариации в исполнении Гульда.
Эфекс смотрит прямо в глаза, стыдит. Но его лакримоза сегодня не трогает. Обоим ясно, что развести меня не удастся даже на крошки. Воздушное тесто тает во рту. В желудке благостное тепло.
Сбрасываю одеяло. Вижу откинувшийся на мой живот хуй. Чувствую, как он надувается и пульсирует. Не могу отвести глаз. My funny Valentine — так Бобо называет мой член. Есть что-то гипнотическое в созерцании стоячего хуя. Неужели все мы слуги этих двух господ – желудка и хуя? Разумеется, понимает это и Эфекс: смотрит то на круассан, то на my funny Valentine.
Запиваю «Центрум» молоком, бегу в ванную. Эфекс, злой, что остался без круассана, с лаем бросается за мной, делает вид, что хочет схватить меня за пятку. В гостиной бубнит плазма. На TV1000 идет «Лабиринт Фавна». Точнее, его заклинило. Кадр застрял. Белый монстр подносит ладони с глазами к лицу. Половина кадра теряется в пикселях. No signal to display. Кабельное телевидение в последнее время гонит не по-детски. Переключаю на «Имеди». По какой-то трассе едет колонна танков. За кадром бездушный речитатив диктора: «…генерал Кулахметов называет это дезинформацией и категорически отрицает факт вступления российских танков в Тбилиси. Тем не менее, уже час не затихает интенсивная стрельба в районе Диди Дигоми…»
Сначала встаю под горячий душ, тщательно натираюсь скрабом по самое горло. Восковые гранулы и кокосовая стружка приятно массируют тело. Максимально охлаждаю воду; зубы тоже чищу по своему методу. Есть две вещи, от которых, наверное, уже никогда не отвыкну: ледяной душ и чистка зубов до крови. Эрекция не спадает. Слащавый аромат скраба снова напоминает о Бобо. Ну, не глотает она, а сейчас бы только так в рот присунул.
Женщин я делю на две категории: глотает/не глотает. Я убедился, что не глотающие сосут лучше. Конечно, это не аксиома. Просто именно об этом свидетельствует мой опыт. Бобо, например, не глотает, но сосет как богиня. Когда кончаю, рот у нее наполняется спермой, а сердце – молитвой. Вот это и есть подлинный минет. Дисциплина святых: во рту сперма, в сердце молитва, в руке хуй.
Наткнулся я на Бобо позавчера в Цавкиси на даче одного общего знакомого. Там было полно черных свечей, пьяного бреда, любительской хиромантии, а еще немного рейва и горы некачественного экстази. За два дня выяснил, что она предпочитает одежду черного цвета, у нее твердый характер, ник в скайпе alien_style и пирсинг в пупке – небольшой платиновый эмбрион, она рубит сплеча и слушает электронную музыку. Обладает ядреным телом, высокой грудью и упругой попой, но в целом она скорее сексапильная, нежели красивая, с задатками femme fatale.
Она стояла у колонки одна. Потягивала «Редбулл» через трубочку. Я протиснулся через дергающиеся под экстази тела поближе к динамику и… случайно налетел на нее.
– Извини! – крикнул.
Улыбнулась. Я понял, что не услышала меня. За басами, рычащими из динамиков, я сам не услышал свой голос.
– Борена! – крикнула она в ответ.
Мне показалось, что она прикалывается.
– Борена?
Она кивнула:
– Просто Бобо.
…
После нескольких неудачных попыток попасть в такт музыке и потанцевать мы непонятно как оказались в соседней комнате, где так присосались друг к другу, что аж челюсти вывернуло. Там же на диване быстро перепихнулись. Все случилось так молниеносно, что казалось, все это во сне. Затем с наших мобильников через блютус обменялись мелодиями, много смеялись о всякой хуйне, и по ходу перемыли косточки всем и вся. Наконец там же уснули в обнимку. Как в телесериале. Камера смещается назад. Романтическая музыка. Общий план. Титры.
Похоже, все складывается само собой. Бобо основательно нацелилась войти в мою жизнь. Как евроремонт в старую коммунальную квартиру. Я тоже всеми силами готовлюсь принять все, что, подозреваю, принесет она с собой: фильмы с Джони Деппом, «Центрум», плакат Дарта Вейдера и легкие истерики перед месячными.
Одеваю халат, выхожу из ванной. Эфекс, специально, чтобы я видел, поднимает ногу, демонстративно писает на холодильник и убегает на безопасное расстояние. Вот так вот подленько отплачивает мне за круассан.