сколько лет ты приходишь ко мне на сеансы?
Скомкав бумажный лист с неудачным наброском, ребенок аккуратно положил его в мусорное ведро. Замерев на секунду, он поднял глаза на женщину:
– Около шести лет, доктор Уэллс.
– Как ты думаешь, наши разговоры помогают тебе?
– Я думаю, что теперь на меня не смотрят как на фрика.
– Это ведь хорошо? – Оливия наклонилась на стол, скрипя креслом.
– Так определенно проще. Нужно следовать правилам, иначе кто-то может подумать, что со мной что-то не так. Начнутся вопросы. Я стану привлекать лишнее внимание. И все это, в совокупности, будет отвлекать меня от работы.
– Говоришь совсем как взрослый.
– Взрослые любят умничать. Особенно в разговорах с детьми. Если говорить с ними на их же языке, то чаще всего интерес ко мне пропадает.
Оливия улыбнулась, поправив очки. Глядя в ясные глаза мальчика, она искала подвоха, но он выглядел совершенно искренним. Иногда ей казалось, что Маркус говорит то, что у него на уме. Иногда то, что люди хотят от него услышать.
– А что за работа такая, от которой ты не хочешь отвлекаться? – спросила Оливия.
– Можно я не стану отвечать на вопрос.
Мальчик скрестил пальцы, положив их на колени. Его глаза не бегали по сторонам, пытаясь уйти от взгляда доктора. Нет. Он внимательно посмотрел на Оливию, дав ей понять, что это его личное дело. Что ее это не касается.
– Что ж, справедливо. В таком случае может расскажешь, как проходят твои дни в приюте? Как учеба? Как отношения со сверстниками?
– Сносно. Оценки средние. Нормально, – коротко ответил Морлоу.
– Маркус, мне кажется, ты что-то не договариваешь.
Взяв со стола блокнот, Оливия перелистнула пару страниц и что-то прочитала.
– Со слов миссис Шайдер, твоей учительницы по английскому…
– Я знаю, кто такая миссис Шайдер, – перебил Маркус.
Оливия заметила, как мальчик напрягся. Язык тела выдавал его раздражительность. Он явно не хотел упоминания об учителе.
– Так вот, – сказала Оливия. – Миссис Шайдер говорит, что некоторые зачеты ты сдаешь гораздо хуже, чем мог бы. Что ты умнее большинства детей в классе, но специально портишь свои отметки. По правде говоря, она думает, что ты гений. Но по какой-то причине, самолично зарываешь свой талант, – Оливия с хлопком прикрыла блокнот. – Это так?
– Доктор Уэллс, – Маркус наклонился вперед, скрещенные пальцы положив на стол. – Вы знаете, что после того инцидента в церкви, много лет назад, некоторые всерьез думали, что я одержимый. Раньше я не знал этого термина. Сейчас же, мне все стало ясно.
– И что же тебе стало ясно, Маркус?
Оливия сверлила мальчика глазами, стараясь не давать слабину. Здесь она ведомая. Он должен это понимать. Нельзя отпускать вожжи. Даже если Маркус выглядит нормальным, говорит как все остальные и реагирует, это не отменяет факта, что он другой. Она сама научила его адаптироваться.
– Люди