Кофейная чашка. Выпей, расслабься, упокойся. Сэмюэль-Ли Вайт

в полости и резко остановился застыв в правильном положении. Зрение постепенно начинало возвращаться с мутными пятнами и тусклыми бликами, на фоне размытого тёмного и тесного окружения.

      Медленно обретающим чёткость и резкость глазом, Джаред, первым делом, заметил совсем тоненькую струйку странного сизого огня, стелющегося по верху потолка-полости огромного зоба проглотившего его Левиафана. Он начинал струиться из небольшого почти сомкнутого отверстия глотки, постепенно утолщаясь где-то вдалеке и, скорее всего там, в конце видимой пульсирующей утробы, он исчезал в очередном таком же отверстии. Само пламя давало очень мало света, но даже с ним можно было разглядеть в тусклом мерцании огня фрагменты и части тел тех, кому не повезло быть проглоченным целиком…

      Джаред стоял на небольшом выступе, будто на узкой стартовой площадке, плавно уходящей вниз покатой тропинкой, судя по бликам исходящим от неё – покрытой слизью. Длинное, но не столь широкое пространство, к которому вёл этот спуск, напоминало какую-то свалку. Эти кучи хлама поднимались медленно и не высоко, а затем снова оседали от истошных пульсирующих волн издаваемых венами Левиафана. Среди этих куч виднелись большие мерцающие лужи, по которым те самые, вышеупомянутые Головой, опасные обитатели зоба – Копачи, изредка шастали в полумраке. Они находили в мусоре мёртвую рыбу и какие-то фрагменты океанической органики, а затем тащили добычу в свои норы – огромные складки стенок глотки морского гиганта, которые заваливались одна на другую на краях полости. Повреждённые органы и остатки тех, кому не посчастливилось быть проглоченным глубоководной тварью, столь успешным образом как Джареду, тоже часто подбирались ими из вязких луж костлявыми длинными руками-лапами.