неприятной будет оккупация странами Оси – это поняли даже элементы, до сих пор скандально известные своими антибританскими настроениями. В результате маятник общественных симпатий качнулся в нашу сторону»555. Наступление, последовавшее сразу за победой Монтгомери также, по словам Лэмпсона, приветствовалось большинством египтян: «Наша оккупация Триполи вызвала всеобщее восхищение – Египет теперь был избавлен от угрозы вторжения»,– телеграфировал посол в начале 1943 года556.
Призыв Германии к джихаду почти не нашел отклика среди религиозных групп и организаций Египта. Исламский истеблишмент воздерживался от политических заявлений. Шейх Абдулмаджид Салим, влиятельный муфтий Египта в годы войны, был одним из главных сторонников политического нейтралитета страны557. Его еще более влиятельный соперник Мухаммед Мустафа аль-Мараги, реформистски настроенный ректор аль-Азхара (цитадели традиционалистских улемов), следовал аналогичной политической линии. Аль-Мараги учился у Мухаммеда Абдо, затем стал главным кадием (судьей) Судана и председателем Верховного шариатского суда в Каире, и мог похвастаться тесными связями с королевским двором558. В британском докладе 1941 года его называли «выдающейся фигурой среди египетских священнослужителей»559. Хотя аль-Мараги настойчиво выступал за нейтралитет исламского мира в войне, это не мешало ему быть верным партнером Британской империи. Газета «Дейли телеграф» даже называла его одним из самых доверенных союзников короны: «Было бы неверным, как могут предположить неосведомленные в этом вопросе люди, считать, что антибританские настроения процветают больше всего в консервативных исламских кругах»,– объясняла газета, называя аль-Мараги «одной из самых ясных голов и сильных характеров в Египте, остающихся заодно с Британской империей по большинству вопросов»560. Что же касается политической деятельности студентов аль-Азхара – многие из них были более радикальными и прогерманскими в своих взглядах, чем их ректор,– то она находилась под пристальным надзором властей.
Тем не менее, хотя традиционные улемы сохраняли спокойствие, популярные движения исламского возрождения, например «Братья-мусульмане» с их пылкой ненавистью к британскому империализму, оказались более восприимчивыми к предложениям врагов их врага561. В 1930‐х годах немецкая дипмиссия в Каире даже оказывала им финансовую помощь562. Во время войны некоторые фракции «Братьев-мусульман», ставших крупнейшей исламской организацией Египта, выражали определенную симпатию нацистам. По данным египетской полиции, некоторые «братья» раздавали подрывные листовки, когда войска Роммеля прорывались к Каиру563. «Ихваны, конечно, были полны энтузиазма по поводу продвижения врага к Эль-Аламейну, звучали прогерманские речи»,– сообщалось в отчете британской разведки564. Власти встревожились, взяв организацию под жесткий контроль. Ее газеты были временно