ерность, поэтому читатель пытливый и сведущий в науках увидит не одну и не две ошибки. Признаюсь еще: числа, которые здесь мелькают, прописаны так, чтобы представлять большее удобство для развития сюжета, и к реальной жизни, вероятно, имеют так же мало отношения, как и я – к физике. Моей целью было написать захватывающий роман, а удалось мне или нет – судить Вам.
Приятного чтения!
– Не в курсе, что за срочность? – поинтересовался Максимов.
Лена уже в который раз пожалела, что столкнувшись с ним в холле, не прошла мимо.
– Откуда мне знать?
– Ну, все-таки твой…
– Заткнись.
Несмотря на то, что почти все специалисты были в сборе, конференц-зал едва ли оказался заполнен на треть. Большая часть присутствующих сгрудилась в первых двух рядах, подальше от окон: огромное помещение с высокими, выше пятнадцати метров потолками, не прогревалось ни зимой, ни летом. Как-то они пытались изменить место сбора: вместо холодного конференц-зала собрались в маленькой аудитории, сжались вместе, как кильки в консервной банке. Результат оказался противоположным: воздух быстро закончился, мгновенно воцарилась духота, стало нечем дышать, вдобавок, сдобренные жарой, воцарились человеческие запахи. Лена тогда не выдержала и получаса: встала и покинула аудиторию посреди доклада, не стесняясь пробивать себе дорогу по чьим-то ногам. С того неудачного опыта они вновь перебрались сюда, справедливо рассудив, что мерзнуть лучше, чем терять сознание от нехватки кислорода, сидели теперь, как кубышки, занимая в полтора раза больше места, чем обычно. Лена рассеянно поправила воротник, прикрывая шею, от нечего делать окинула взглядом присутствующих.
Через два ряда от нее дремал похожий на больную сову Аюпов; под его закрытыми воспаленными веками пролегли огромные тени, между которыми терялся даже вытянутый крючковатый нос. Справа от него, уткнувшись в телефон, сидел недавно вернувшийся из экспедиции в Арктике Вознесенский; пальцы его скользили по дисплею, отсюда не было видно, чем он занят, но каждые две-три секунды смартфон издавал по детски-приглушенный звук взрыва. Звук не мешал Аюпову спать, но крайне раздражал незнакомого Лене мужчину в очках: она пересекалась с ним в здании несколько раз, но представлены друг другу не были. Тот раздражительно морщился, затем, не выдержав, наклонился вперед и принялся что-то укоризненно шептать Вознесенскому. Вознесенский, не отрываясь от игры, сделал звук погромче. В первом ряду, практически под самым стендом, расположился, по уши зарывшись в бумаги, планетолог Агатов. Достав простенький китайский калькулятор, делал вычисления. Что-то в результатах его не устраивало, и он обратился к своему соседу, затем оба дружно склонились над одним листом. Вскоре к ним присоединился до того молча слушавший их аргументы Карамзин, и карандаш, как знамя, стал переходить из одних рук в другие. Шмыгал носом Кошевский. Достал из кармана платок, оглянулся, желая выйти, но именно этот проход был забит до самого выхода, и физику не оставалось ничего другого, как застенчиво высморкаться при всех. Любовался мыском своего ботинка сидящий в одиночестве седовласый Пашиев. Тихо переговаривались другие, незнакомые Лене компании.
За столом председателя, повернутым к зрителям, было еще пусто; ассистент секретаря – тоненькая девушка со светлыми крашеными волосами – суетливо расставляла бутылки воды и непонятно зачем поправляла искусственные цветы в вазах. Тронула микрофон, тот издал громкий скрежет, заставивший всех до единого скривиться. За ее торопливыми движениями задумчиво и бесцельно наблюдал Громов. Почувствовав Ленин взгляд, встрепенулся, жизнерадостно помахал ей рукой, взял свои вещи и принялся подбираться к ней ближе. Максимов поджал губы.
– Привет, – поздоровался, плюхаясь на соседнее кресло, Громов.
Максимов и Лена кивнули, но вновь прибывшего холодное приветствие не смутило.
– Заметили? – продолжил он. – Нет молодняка. Я уже поспрашивал: практикантов даже не приглашали. Обычно молодежь заставляют посещать все мероприятия, чтобы те могли быстрее влиться в рабочий процесс, но сегодня здесь только устоявшийся костяк.
– Это внеочередное собрание, – сухо заметил Максимов.
– Не помню внеочередных собраний, да еще таких, чтобы не приглашали самых молодых специалистов. Как по-вашему, для чего нас так резко собрали, да еще неполным составом?
– Знали бы, не сидели бы тут, – огрызнулся Максимов.
– Все еще злишься?
– Ты присвоил себе результаты моего исследования и получил за это грант. Так что да, я все еще злюсь.
– У тебя бы все равно не хватило мозгов сделать те же выводы, что и я.
– Я работал над этим проектом два года, уж выводы бы сумел сделать.
– Ты трепался о своем проекте два года, а не работал над ним, поверь, разница есть.
– Да если бы я знал, что ты его у меня украдешь, я бы даже…
– Что, молчал бы про него? Брось, молчание – не твой конек.
– Хочешь сказать, я трепло?
– Хочу сказать, что ты из той породы людей,