показаться тебе бредом старухи, вымыслом сказочницы. Но то, что я тебе сейчас расскажу, было на самом деле или, по крайней мере, таковым запомнилось мне.
Живу в этом городке я уже давно. Честно говоря, все свои девяносто восемь лет. Мое тело совершенно испорчено. Хорошо, что ты не увидишь этого. Но как бы я ни выглядела, мой разум до сих пор юн. Возможно, мы даже ровесники… Но о чем это я? Ухожу от темы. Наверное, это участь всех стариков. Может, всё же, мой разум не так молод, раз теряет нить во время разговора…
Около ста двадцати лет назад в этом городке сдружились двое сирот – рыжеволосый мальчик и еще более рыжая девочка, с такими четкими веснушками на лице, что казалось, она каждое утро выводила их коричневым фломастером с огромным прилежанием и мастерством, как рисует на куклах настоящий художник. В то время ритм часов был намного быстрее, если уж не для всей планеты, то для двух сирот точно: наш маленький городок вмещал в себя тысячу неразгаданных загадок, миллионы нераскрытых тайн, миллиарды вопросов и непременно требовал разгадки и ответы. Одна из воспитателей детского дома выпускала гулять ребят на целые сутки, ведь сбегать, как она думала, было незачем да и некуда: городок был окружен густым ельником. Обычно, дети просиживали по несколько часов в городской библиотеке в окружении книг и пустых залов, размышляя, от чего на самом деле погибали жители нашего городка (девочка была уверена, что полицейские всё привирают) : библиотеку когда-то построили слишком большую для одиноко стоящего городка – места там было столько, что можно было уместить всех жителей. После чтения, ребята бежали в кофейню, где полная бабушка угощала их чаем и иногда давала одну на двоих булочку с корицей, которая была, как говорила продавщица, «случайно повреждена во время приготовления», хотя на самом деле, она специально выпекала раз в день одну перекошенную булочку для детей.
Каким-то жарким летним полуднем, когда на улице только мошки и комары, потому что всему стальному живому на улице душно, двое задумали побег из детского дома, из города.
– А потом из страны! – вскрикнула Элизабет (так звали веснушчатую куклу), но ее губы тут же были пойманы тонкой белой рукой.
– Ещё громче крикни! – злостно шепнул Эрик, крепко прижимая свою худую руку к бледным губам подруги. Он уже чувствовал ее крупные зубы пальцами, девочка кривила лицо, пытаясь оттолкнуть его, но он был выше ее на две головы и явно не собирался отпускать, – Заткнулась? – фыркнул Эрик. Девочка попыталась втянуть как можно больше воздуха и, с шумом выдохнув, опустила руки и покорно покачала головой в знак согласия, – Так-то лучше. Карта города у тебя? – Элизабет снова кивнула и вложила смятый кусок бумаги и сломанный карандаш в протянутую длинную руку.
В этот жаркий полдень в городе было тихо, достаточно тихо, чтобы никто не мешал продумывать план, достаточно тихо, чтобы уйти незамеченными даже таким ярковолосым друзьям.
– Ты всё хорошо продумал?
– Конечно. Иначе, я бы не стал втягивать в этот тебя.
– Без меня ты бы не ушёл.
Дети лежали на пыльном полу старой библиотеки друг напротив друга, рассматривая карту округа.
– А куда дальше? – спросила Элизабет, подпирая кулаком голову – локоть при этом больно упирался в старую доску на полу, но разве можно чувствовать боль или думать о занозах в такой важный момент? – Остановимся здесь на какое-то время? – при этих словах она провела пальцем от длинного прямоугольника в центре города на карте через весь лес и остановилась на крошечном квадратике за границей леса.
– С ума сошла! – он поднял ее палец от карты, – Первое время вообще придется всё время двигаться, чтобы нас не нашли. Можем остановиться ненадолго в нашем шалаше в лесу…
– Ты о нём никому не рассказывал? – перебила Элизабет.
– Кажется, нет, – он положил руку на голову и нахмурил густые светлые брови.
– Сам сказал «В этом деле никаких "кажется" и "наверное"! Только точные ответы!» – при этих слова Элизабет вскочила, сильно выгнув спину, высоко задрав голову и пытаясь изобразить голос Эрика. Он тоже встал на ноги:
– Не время шутить, Лиза. На кону наша свобода…
Лиза сделала один быстрый шаг через кусок карты, половица скрипнула, и Лиза повисла на шее у Эрика:
– Не переживай ты так. Мы с тобой будем классные, как в фильмах, Рик! Жаль, нас снимать на камеру не будут…
Рик обнял ее:
– Если нас будут снимать камеры, побега не выйдет. Хотя, в нашем городке камерам взяться не от куда: все, кажется, разъехались на лето, в «Приюте» (так назывался их детский дом) давно уже почти нет детей – только мы и несколько подростков. Волноваться не о чем. Главное – действовать быстро!
– Как скажешь, Рик, как скажешь… Когда выходим?
– Сейчас же. Второго шанса не будет.
Две рыжих головы бежали вдоль пустой однополосной дороги, которую местные гордо именовали «шоссе». Девочка запыхалась и прижимала руку к груди, словно пытаясь сдержать выпрыгивающее сердце; на спине её висел небольшой потрёпанный желтый рюкзак. Мальчик бежал быстрее, постоянно