одно: что я такого сделала? Как я буду жить без него? Перед глазами мелькало искаженное от злости лицо мужа, равнодушный взгляд незнакомого ей человека. Она видела себя в домашнем халате и в наброшенном на плечи пальто, бегущую вниз по ступенькам. Неужели она его больше не увидит? Сейчас Верочка не винила мужа ни в чем – во всем обвиняла только себя. Ну зачем сдались ей эти орехи? Зачем она только сказала? Пашина голубая рубашка, ею подаренная, очень ему шла и выглядывала из-под пуловера свежей и отглаженной. Его запах, сильные руки, голубые глаза – неужели он ушел навсегда? Жизнь закончилась, мир опустел…
Мама видела совершенно другого зятя: ленивого, эгоистичного и самовлюбленного. Истеричного, совсем как юная гимназистка, бренчащего на гитаре и проводящего все выходные перед телевизором. Человек без цели и каких-либо амбиций, совсем не отец семейства. Но она знала: дочка видит другую картину, и объяснять ей сейчас что-либо бесполезно.
Следующую неделю Верочка прожила будто во сне. Ей казалось, что кто-то другой, похожий на нее, ухаживает за сыном, гуляет с ним в парке, послушно гладит детское белье, готовит обед к приходу родителей. Без них, конечно, было бы проще: можно было бы не притворяться и не скрывать, что все ее существо замерло в ожидании звонка в дверь. Свою будущую жизнь она видела, будто на экране телевизора. Несчастная и брошенная женщина, чья жизнь уже окончательно потеряла смысл. Кто она без Паши? Что с ней будет? Ей было больно смотреть на сына: из-за собственной глупости она обидела мужа и лишила общения с малышом. Очень хотелось бежать к дедушке и рассказать ему о случившемся, но он в последнее время часто уезжал: болела его двоюродная сестра, со дня на день ждали трагического финала, и Верочке было стыдно беспокоить деда своими женскими переживаниями. Он был как раз таки единственным, кто не сказал ничего дурного насчет выбора внучки. Дал свое благословение, пожалел, что бабушка не дожила до такого радостного события, и пожелал молодым счастья.
Каждый день она гуляла с сыном у озера и прятала грустные заплаканные глаза от знакомых. Девчонка из параллельного класса тоже гуляла с годовалой дочуркой. Максюша больше всего на свете интересовался детьми и животными, его тянуло к малышке, а Верочка, боясь расспросов про мужа, стала сторониться этого общения. Она намеренно выходила позднее или раньше, чтобы пройти эти два круга вокруг озера в полном одиночестве. Еще она знала, что мамино и папино молчание не предвещало ничего хорошего. Они притихли, даже перестали ссориться, будто искусственно сдерживали свои чувства, щадя ее или выжидая решение, которое дочка примет сама. Вера решать ничего не хотела. Она просто жила ожиданием, но Паша не возвращался. Он даже не позвонил, не поздравил папу с днем рождения. Прекрасно зная мужа, Верочка понимала: не было в этом никакого злого умысла. Он просто забыл. Родители, напротив, усмотрели в этом Пашином молчании демонстративный акт.
Ранним утром воскресного дня, оглянувшись