она помнила плохо, как во сне. Была у нее такая способность, защитная реакция – блокировать плохие воспоминания. Ждали, когда прилетит младший брат дедушки из Калининграда. Сестра ответила телеграммой с соболезнованиями, но не приехала: она всегда жила уединенно, слыла отшельницей, хотя жила не в тайге, а где-то недалеко от Москвы, в городе с музыкальным названием Рошаль (маленькой Верочке виделся в этом рояль). Три дня дедушка еще провел дома, но это был уже не он. Спокойное, красивое, волевое лицо сильного человека, будто восковое, напоминало деда лишь отчасти. Приходили его друзья-ветераны, налетели с соболезнованиями мамины и папины коллеги, старые соседи. Чужие лица внучку раздражали: почему они здесь, к чему эти слезы? Все казалось ей неестественным. Испуганного десятилетнего Максима отправили к Верочкиной приятельнице, и он не видел, как дедушкин брат Никита с женой Машей, потные и, как всегда, румяные, влетели как раз в тот момент, когда тело выносили из дома. Так и стоит в глазах эта картина: едва протиснувшись сквозь толпу людей, утирающий слезы Никита бросает чемодан и присоединяется к похоронной процессии. Баба Маша, тяжело перенесшая перелет, на кладбище не поехала и осталась помогать накрывать на стол. Людей было так много, что Верочка и не знала, откуда они взялись. Играл оркестр, впереди на красной бархатной подушечке несли дедушкины боевые награды, ордена и медали. Верочка вдруг подумала, что, имея десятилетнего сына, она никогда не думала о дедушке как о немощном старике, чей конец уже близок… Что значит «я всегда буду с тобой» она узнала много позже, но и этому придет свой черед.
Вдвоем без родителей они зажили лучше всех. В летние дни из окна пахло жирным, сытым черноземом и свежей травой. Слышали детский смех и громкий разговор соседок, но Верочка ничего этого не замечала: она, наконец, обрела свой дом и могла насладиться тишиной, любимой музыкой, и не было никакой нужды по воскресеньям уходить с сыном на весь день из дома. Максим стал чаще приглашать друзей. Они запирались в комнате и слушали свою музыку. Мама в комнату к сыну всегда входила со стуком, с чаем и бутербродами, приглашала мальчишек на ужин. Они уважительно вставали, забирали поднос, благодарили за еду и год от года становились все мужественнее. Их уже было неловко называть по-детски, теребить их вихрастые головы. Стало нельзя над ними подшучивать и говорить детские приятности: подростки превращались в мужчин. Сейчас в каких-то житейских ситуациях Верочка ощущала себя во многом младше и беспомощнее, чем ее повзрослевший сын.
Мастерица на выдумки, в разное время она наделяла сына множеством забавных, только им известных имен. Иногда они были связаны с героями прочитанных книг, часто – с разными вариантами его имени. Главная проблема стала заключаться в том, чтобы ненароком, обращаясь к сыну в присутствии чужих, не использовать то самое запрещенное домашнее имя. Если вдруг случалась осечка, неожиданный