Некогда бабушка работала в спецотделе «Сигма», где специализировалась на изучении девиантного поведения у детей и подростков. К слову сказать, я и сама не подарок, генетика у меня – будь здоров, ибо мама моя в раннем детстве вытолкнула в окно собственного родителя за то, что он не купил ей желанную игрушку, а про папашу вообще разговор отдельный. Мой биологический папочка – законченный аферист не только по профессии, но и по велению души. Николай Николаевич Жакетов попортил немало крови нашей семье, но в настоящее время он обитает за границей, обделывая свои грязные делишки то ли в Израиле, то ли в Штатах[4]. К счастью, жизнь сложилась таким образом, что воспитанием моим занимались не бедовые родители, а бабушка с дедом. Быть может, поэтому я и выросла вполне приличным человеком – во всяком случае, я так о себе думаю. Глядя на Вику, я понимала, что если ей кто-то и сможет помочь, то только моя уникальная бабушка.
– Ну, все, подъем, – скомандовал Борис, хлопая Викторию по спине, отчего поднесенная ко рту попкорнина выскочила у девочки из рук и шлепнулась на пол. – Уходим отсюда.
– Да ну, лучше подождем, когда все свалят, а то фиг пролезешь, – лениво отмахнулась Вика, запуская руку в картонное ведро и вынимая новую порцию попкорна.
Высыпав горстку в рот, девочка, не отрываясь, смотрела, как артисты, потушив огонь, толпятся перед корзиной с обгоревшим телом коллеги, как мечется по сцене носатый взлохмаченный господин с красивой седой прядью в каштановых волосах и, пачкая сажей отлично сшитый костюм, кричит:
– Что, черти, наделали! Чуть театр не сожгли! Динка погибла! Теперь проверками замучают! Черти!
Приехавшая на место происшествия опергруппа оградила полосатыми лентами сцену, и эксперт принялся собирать улики, внимательно исследуя остатки дирижабля, а оперативники приступили к опросу свидетелей. Вдруг среди фигур полицейских мелькнул бородатый тип, показавшийся мне странно знакомым.
– Слушай, Борь, я не пойму, это Хитрый Лис, или я ошибаюсь?
– Конечно, кто же еще, – усмехнулся кудрявый друг. – Разве Илюху с кем-нибудь спутаешь?
Следователь Лисицын имел простое русское лицо, оживленное пшеничной бородкой и сросшимися в одну линию темными бровями, под которыми сверкали совиные глаза. За склонность к компромиссам с совестью Илья носил прозвище Хитрый Лис, и это ему жутко не нравилось. Лисицын бы предпочел, чтобы его называли Бесстрашный Орел, Беспощадный Лев или что-нибудь в этом роде.
Услышав наш разговор, Вика радостно оживилась.
– Следователь ваш друг? – подскочила она на месте. – А давайте попросимся посмотреть на труп! Он вам не откажет, ведь правда?
Конечно, Илья Лисицын не отказал бы в такой малости, ведь парень проработал в нашем адвокатском бюро несколько лет, прежде чем перейти в УВД на должность следователя. Правда, я застала Хитрого Лиса на излете адвокатской карьеры, зато Устинович-младший знал его довольно хорошо. Кажется,