у меня хорошая память. Принесите, будьте добры, стереоскоп.
Один из техников вышел из залы, а я наклонился к помрачневшему Гардеру и тихо спросил:
– Вы финальную сцену откуда взяли?
Он непонимающе посмотрел на меня:
– Из аннотации. Откуда же еще.
Отлично. Значит, им отдали отредактированный текст с этой опечаткой.
– Она не оттуда. Ее нужно убрать и чем-то заменить.
– Хорошо, – он принял из рук вернувшегося техника стереоскоп и подал мне.
Я надел его и, вытащив из кармана пальто дискету, вставил в щель. Сначала вокруг была темнота, потом перед глазами возникли светящиеся надписи книг. Я выбрал одну и открыл. Строчки поползли вверх. На нужном месте я остановился.
– Вот здесь. Прочитайте, – я снял прибор и отдал его Гардеру.
Он надел узкий металлический обруч и привычным движением коснулся кнопки на уровне виска. Помолчал, потом кивнул и выключил.
– Этот роман уже вышел, – сообщил я, глядя на разочарованные лица кругом. – Так что придется вам поработать и над этим.
– Думаю, стоит перейти к следующему, иначе мы и до вечера не закончим, – с легким раздражением проговорил Гардер и, сняв наконец стереоскоп, сделал знак стоящему у пульта.
На нас вновь надвинулась темнота, и пошел ролик к единственному серьезному сочинению этого проекта. Я невольно поддался вперед. Что сказать. То ли создатели почувствовали наконец угрызения совести, то ли сам жанр требовал некоторой доли ответственности, но этот видеоролик был снят очень хорошо. Более того, это было лучшее, что я вообще видел. Прекрасно подобранные сцены, как ни странно, отсутствовал лихорадочный тип прокрутки. Я бессознательно залюбовался увиденным, когда уже в конце ролика мирную идиллию вдруг прервал громкий голос из репродукторов на стенах, полностью перекрывший звук: «Внимание. Обнаружены повреждения в системах звуковых стабилизаторов на 100-м—110-х этажах. Повторяю. Внимание. Нарушены звуковые…» И в это мгновение по ушам ударила невероятная звуковая волна. Громкий звон и писк усиливался и усиливался. В голове взорвалась боль. Я ничего не слышал, даже звука собственного голоса, хотя, кажется, закричал от боли. Я зажал голову руками, но ультразвук свободно проникал через ладони и все повышался и повышался, перескакивая на новые частоты; боль в голове стала невыносимой и все перед глазами поплыло. Когда мне начало казаться, что черепная коробка треснет, вдруг все прекратилось. Тишина ворвалась в сознание и оглушила мягкой подушкой.
Сначала это было даже хуже предыдущей пытки, а потом слух постепенно начал привыкать к ней и успокаиваться. Окончательно я пришел в себя, когда робот-аптекарь настойчиво совал мне в руки стакан с болеутоляющим. Я перевел взгляд с его тонких щупалец на склонившиеся надо мной лица и внезапно осознал, что сижу на стуле, сильно откинувшись на спинку.
– Слава богу! – облегченно выдохнул Гардер, попав в поле моего зрения. – А мы уж думали, что вы отключились. Что это с вами?
Я с трудом выпрямился, с еще большим