. На втором этаже детского дома, в помещении бывшей церкви, установили большую пушистую ёлку.
Тётя сказала, что возьмет меня на утренник, если я выучу стихотворение и расскажу его на празднике. Я выучил небольшой стишок, кажется, что-то типа «В лесу родилась ёлочка, в лесу она росла…» и мы пошли на праздник.
Дети веселились. Вместе с Дедом Морозом и Снегурочкой водили хоровод вокруг ёлки, танцевали на маленькой сцене, пели, читали стихи. Дедушка с нашей улицы играл на гармошке…
Подошла моя очередь выступать. Тётя, руководившая утренником, вывела меня на сцену, поставила на табуретку, ушла за кулисы и шепчет оттуда: «Толик, говори…». Я молчу. Она говорит громче: «Толик, рассказывай стишок…».
Дети в зале аплодируют, смеются, а я смотрю на их лица и молчу. Постоял минуты две или три, слез с табуретки, заплакал и пошел за занавес. Я просто растерялся, глядя на десятки смеющихся лиц, и забыл начало стихотворения. Пока меня успокаивали и уговаривали попробовать выступить еще раз, кто-то утащил мой подарок. Это был маленький бумажный пакет с пряниками, конфетами и красным яблоком. Подарок мой, наконец, где-то нашли. Я, успокоился и, на всякий случай крепко прижимая его к груди, вместе с детьми ходил вокруг украшенной игрушками елки, пришедшей из чудесной новогодней сказки.
…Прошло десять лет. Руководитель школьного драмкружка учительница русского языка и литературы Мария Алексеевна Мирошникова предложила мне и моему другу Толику Роганскому на новогоднем утреннике для воспитанников детдома поставить сценку по рассказу А.П. Чехова «Злоумышленник». Герой рассказа на железной дороге отвинчивал гайки на грузила.
Играли мы на той же маленькой сцене, где я когда-то молча, стоял на табуретке. Загримировали нас отлично. Мы с Толиком, глядя друг на друга, еле сдерживали смех.
Зал был в восторге! Смеялись и дети, и взрослые. Я играл следователя. В руке держал большое гусиное перо, которым чесал за ухом и пытался писать результаты допроса злоумышленника. На носу болтались большие очки из проволоки. Они без конца падали, и я держал их руками.
Злоумышленник был одет в длинную холщовую рубаху, лапти, онучи. Приклеили ему большую бороду и на голову надели лохматый парик – кусок овчины от старого полушубка.
Зрители смотрели на нас и хохотали все время. Толик играл, как настоящий артист, прекрасно подражая речи хитрого крестьянина: «Чаво? Знамо, было!» – или – «Коли б не нужна была гайка, не отвинчивал бы».
Успех был огромный. Дети долго нам аплодировали, а кто-то из воспитателей даже кричал «Бра-во-о-о!».
Воспоминания о войне
Всё, что изложено ниже я видел своими глазами, слышал сам лично или получил достоверную информацию от близких и родных мне людей, которым я не могу не доверять. Я ничего не сочинял, не придумывал эти события, факты, а просто рассказал о том, что помнил о войне. Здесь нет ни одного вымышленного персонажа, эпизода. Только, правда…
Я родился в 1930 году в небольшом городе Короча Курской области, расположенном недалеко от Белгорода. Родителей своих практически не помню. Отца в 1937 году осудили на четыре года, как «вредителя», а мать бросила нас – старшего брата Васю, меня и младшую сестру Валю – ещё до войны и исчезла в неизвестном направлении.
Тёти и бабушка отдавать нас, как сирот, в детский дом не стали. Решили, что будут воспитывать сами. Тем более что по неизвестным мне причинам, мы жили не с родителями, а с ними. Нас с сестрой воспитывали тётя Беликова Екатерина Николаевна и бабушка Косилова Ирина Антоновна.
Старшего брата Васю в 1937 году забрала к себе тётя Косилова Александра Андреевна. В город Малоархангельск Орловской области Васю отвезла её сводная сестра тётя Пуголовкина Мария Николаевна. После окончания в 1935 году Тамбовского педагогического института тётя Шура работала преподавателем физики и математики в педучилище города Малоархангельск. Васю она любила, как родного сына.
В 1941 году я окончил четыре класса. Наступили летние каникулы. Мы вдоволь играли в разные игры: футбол, «пристенок», «буц», «клёп», городки. Ходили на речку, в лес, а иногда и на пруды за селом Погореловка.
Многие события детских лет забыты, но я, почему-то, очень хорошо помню теплое, тихое солнечное утро 22 июня 1941 года. Я сидел на крыльце в тени листьев дикого винограда, который полностью закрывал веранду. Бабушка что-то делала во дворе. Тётя Катя рано утром ушла на базар. Пришел мой друг Гай Вольдейт. Он жил на нашей улице. Его мать работала врачом в районной больнице. Говорили, что они чистокровные немцы. Как они попали в наш город, сказать не могу. С Гаем мы дружили, он хорошо играл в шахматы. Несмотря на проживание в России, учёбе в советской школе, Гай говорил с акцентом. Например, не «тётка», а «тётька». Хорошо помню, что, когда мы учились уже в старших классах, немецкий язык он знал, примерно так же, как и все мы, то есть никак. Отца его я никогда не видел.
…Небольшое отступление. Когда через много лет я приехал в отпуск с Дальнего Востока, тётя рассказала мне, что Гай недавно приезжал в Корочу, что работает он главным инженером строительного управления на Братской ГЭС. Расспрашивал обо всех нас,