абинет. А уж там… – тут он указал пальцем в потолок, – решат, что с вами делать. Если идеи, показания уже есть, озвучьте сейчас, при сдаче гаджетов.
– Началось в колхозе утро, —шепнула Лика. С чего вообще шеф взял, что убили, похитили?
Я пожала плечами: мол, Пал Палыча не знаешь, что ли?
– Ну, пропал и пропал, – бубнила подруга и коллега по совместительству, шаря в сумке. – Загулял. Объявится, с кем не бывает, – она выразила общую мысль.
Встревоженный офисный улей перестал гудеть и замер.
– Смирнова, – не заставила себя ждать реакция шефа, – не разлагайте дисциплину. Имеете что сообщить – докладывайте, нет – сидите молча и не жужжите.
– Этим должны заниматься специально обученные люди, – тихо сказал главбух. Его голос скрипел, как старая дверца. – Такое серьёзное дело: вы подозреваете нас в преступлении, а устраиваете любительский сыск. Могут пострадать невиновные. Репутация!
– Не согласных с политикой компании никто не держит. По окончании расследования приму все заявления, – ответил Пал Палыч, и добавил:
– Кстати, охране приказал всех пускать, никого не выпускать. На работе надо было работать, а не преступления совершать! – и махнул рукой в сторону двери – выметайтесь.
– Это всё – мезальянс, – возмущалась шёпотом кадровичка. – Я вам точно говорю, – она семенила по коридору. Резко остановилась, обернулась. Химические кудряшки взметнулись. – Неравенство хоть в чём, хоть в браке, хоть в делах – до добра не доводят!
– Старорежимные понятия, Ольга Николаевна, —парировала Лика. —Вы хотите сказать, что кто-то кого-то прихлопнул, потому что он выше по статусу? Прям на работе?
– Ничего я не хочу сказать, кроме того, что сказала. Мезальянс! —повторила женщина и закрыла дверь перед нашим носом.
– А, если это любовь? – изогнула бровь подруга.
– Не говорите глупостей! – дверь снова закрылась.
– По кофе? – предложила я.
Расследование превратилось в банальнейшее перемывание косточек. Как говорится, почём сплетни для народа и против кого дружить будем. Если б я знала, насколько всё серьёзно, я бы по-другому взглянула на это рабочее утро. Пока же казалось, что шеф в очередной раз слетел с катушек. «И кадровичка!» – поддакнула Лика.
Никто, конечно, ни в чём лично не признался. И через два часа актовый зал превратился в базар. Коллектив таки организовался с версиями, но выкрикивать их с места куда веселее. Какие храбрые пупсики, умилилась подруга на очередного маньяка из отдела маркетинга. То один сотрудник, то другой превращались в убийц и шантажистов. Беспочвенно, качественно и быстро, во народ!
– Да что тут происходит?! – изумился Стас, креативный директор. – Прошу прощения, я опоздал. Кто кого убил, и где полиция? А труп?
– Опаздывать отвратительно, Станислав Ильич, и противоречит уставу компании.
– Я в курсе, но у меня обстоятельства.
– У всех обстоятельства. У нас вот —преступление. Можно сказать – века!
– На почве любви и мезальянса, – хихикнула Лика. Ольга Николаевна покраснела. Я пихнула подругу в бок.
– А убили у нас, уважаемый Станислав Ильич, чувство юмора. Представьте себе, я не шучу. Вместе с ним почили дух коллективизма, огонь на работе, творчество, работоспособность, —шеф загибал пальцы, —и убийца, – Пал Палыч потряс телефоном, – социальная сеть! С тех пор, как произошло слияние человека с интернетом…
– А я говорила! – перебила его Ольга Николаевна.
Тимбилдинг набирал обороты реактивного двигателя.
– Там эта… – в дверь просунулась уборщица, тётя Нина. – Мужик какой-то под пальмой лежит. Кажись, мёртвый. Я за ним убирать кровь не буду, так и знайте, заявила она кричащей тишине. —За покойниками убирать не нанималась, – повторила уборщица. Твёрдо обозначила своё статус-кво.
В зале мементо море: слышно даже, как судорожно вздохнул главбух и захрипела кадровичка, схватившись за сердце. Станислав Ильич уронил телефон. А Лика быстро-быстро двигала челюстями: и когда она только успела что-то съесть. А потом хлынули эмоции как Гегский водопад, и наше стадо хомо сапиенс рвануло к выходу. Возможно в дверях появился бы ещё мертвец-другой – прости господи, мне этот юмор, но иначе не выдюжить никак, – но тут раздался зычный глас шефа:
– Чьи следы обнаружат у тела, тот первый подозреваемый!
Я прямо услышала визг тормозов нашей честной компании у выхода. «Ё…», – сказал бы гаишник Сёма с нашего перекрёстка. «Страйк!» – воскликнул бы сын. Ей-богу, я вдруг другими глазами посмотрела на шефа: он перестал напоминать мне прапорщика.
Пал Палыч проснулся к дверям:
– Вернитесь все на свои места. Сядьте и ждите. А вы, Малинина, следуйте за мной.
Глава 2.
– Вы его знаете, Малинина?
– Масяня, – пробормотала я, – курьер наш.
– Маслов Ян Викторович, – тут же исправилась. Ибо брови шефа не то, чтобы