Сергий Чернец

Игра воображения. Наука и дед Хитрей


Скачать книгу

ection>

      О науке —

      «О научном мировоззрении» из цитатника

      «…Именем научного мировоззрения мы называем представление о явлениях, доступных научному изучению, которое даётся наукой. Под этим именем мы подразумеваем определённые отношения к окружающему нас миру явлений, при котором каждое явление входит в рамки научного изучения и находит объяснение, не противоречащее основным принципам научного изыскания.

      Отдельные части явления соединяются вместе, как части одного целого, и в конце концов получается картина вселенной, космоса, в которую входят и движения небесных светил, и строение мельчайших организмов, превращения человеческих обществ, исторические явления, логические законы мышления или бесконечные законы формы и числа, поданные математикой» – из статьи Вернадского.

      Учёный приводит в статье связь научного мировоззрения со всеми областями жизни человека.

      «Некоторые части даже современного научного мировоззрения были достигнуты не путём научного изыскания или научной мысли, – они вошли в науку извне: из религиозных идей, из философии, из общественной жизни, из искусства. Но они удержались в ней только потому, что выдержали пробу научного метода.

      Таково происхождение даже основных, наиболее характерных черт точного знания, тех, которые временами считаются наиболее ярким его условием. Так, столь общее и древнее стремление научного мировоззрения выразить всё в числах, искание кругом простых числовых отношений проникло в науку из самого древнего искусства – из музыки. Исходя из неё, числовые искания проникли путём религиозного вдохновения в самые древние научные системы.

      В китайской науке, например, в медицине играют роль числовые соотношения, очевидно связанные с чуждой нам формой китайской музыкальной шкалы тонов. Первые следы влияния нашей музыкальной гармонии мы видим уже в некоторых гимнах Ригведы, в которых числовые соотношения мирового устройства находятся в известной аналогии с музыкой, с песней. Известно, как далеко вглубь веков идёт обладание прекрасно настроенными музыкальными инструментами; вероятно, ещё раньше зарождается песня, музыкальная закономерная обработка человеческого голоса. Тесно связанная с религиозным культом, влияя на него и сама изменяясь и углубляясь под его впечатлением, быстро развивалась и укоренялась музыкальная гармония. Очень скоро и ясно были уловлены простые численные в ней соотношения.

      Через Пифагора и пифагорейцев концепции музыки проникли в науку и надолго охватили её. С тех пор искание гармонии (в широком смысле), искание числовых соотношений является основным элементом научной работы. Найдя числовые соотношения, наш ум успокаивается, так как нам кажется, что вопрос, который нас мучил, – решён» – говорит Вернадский.

      «… Научное мировоззрение развивается в тесном общении и широком взаимодействии с другими сторонами духовной жизни человечества. Отделение научного мировоззрения и науки от одновременно или ранее происходившей деятельности человека в области религии, философии, общественной жизни или искусства невозможно. Все эти проявления жизни человеческой сплетены между собою и могут быть разделены только в воображении». – Констатирует учёный (Вернадский).

      – — – — – — – — —

      Для учёного энтомолога никогда не было в природе ничего отвратительного. В самом безобразном он неизменно видел прекрасное, воспринимая совершенным то, что другим казалось омерзительным. Красота заключается не только в том, что услаждает глаз или слух, но и в том, что радует мысль. И здесь биолог сродни математику. Логичность и изящество, заключённые в процессе жизнедеятельности, способны вызывать восторг не меньший, чем стройность геометрических понятий или законов алгебры.

      Надо только уметь видеть.

      Вот – пример его работы: «Раньше, когда-то ему приходилось сидеть в засаде, уходить и возвращаться, выжидать и подстерегать нужную минуту, чтоб не упустить её. Он был рабом случая. И как часто казалось, насекомые просто смеются над ним, совершая за его спиной всё, что ему важнее всего было самому увидеть и повнимательнее рассмотреть». —

      Он устроил в лаборатории специальные гноильни (от слова – гной, гниение), куда собирал трупы других насекомых и животных: «Первыми на миски с трупами прибегают муравьи. Они обнаруживают поживу, когда она, казалось, ещё не даёт о себе знать. Но проходит день-два, и треноги, на которых стоят миски с трупами, окутываются позывным запахом, собирающим отовсюду кожеедов, карапузиков, сильфов, могильщиков, стафилинов, мух… из мух люциний к мисочкам слетаются три вида: краснохвостая, трупная и медная.

      Эти мухи известны лучше, чем все двукрыльные. Они чертовски нарядны, тело их золотисто-зелёное с металлическим отблеском, красные глаза окаймлены серебряным ободком.

      Люцилия не откладывает яйца на открытые части трупа, где солнечные лучи могут повредить нежным зародышам. Муха предпочитает орудовать в полумраке, в темноте, в тени.

      Вот, к миске с остатками крота прилетело восемь люциний. Поочерёдно, а то и по нескольку разом,