сэкономил достаточно денег. Должно хватить погулять с друзьями: можно будет купить пару банок «Страйка» или «Ягуара», на худой конец бутылку «Блэйзера», хотя он и отвратителен. Естественно, я не думал и не хотел думать о Бунине и его «Темных аллеях». Я вообще не большой любитель русской классической литературы – она слишком депрессивная, а русские писатели все чего-то тянут-тянут и никак не могут подойти к развязке…
Минут через пятнадцать после начала урока резко распахнулась дверь. В класс сначала вплыла сумка Furla, за ней миниатюрная брюнетка.
– Корнилова, – сказала учительница. – Только вас и ждем.
Девушка громко хлопнула дверью. Казалось, обои сейчас отойдут от стен – такой сильный хлопок разнесся по классу. Я чуть не взвыл от раздражения. Ненавижу, когда хлопают дверьми. Меня прям всего начинает колотить. Почему нельзя закрывать их нормально?
Корнилова поправила волосы за ухом, самоуверенно прошла к первой парте, за которой сидел я, мимоходом смерила меня равнодушным взглядом, и, достав из сумочки новый айфон, села рядом.
За весь день мы не сказали друг другу ни слова. Зато я весь день слушал, как она рассказывала своим подругам про лето: как она ездила по Европе, отдыхала в языковом лагере в Швейцарии, как она решила завести Инстаграм, потом показывала им фотки.
Пока что это был самый тяжелый день в новой школе. Мне хотелось залепить уши воском, как делал это Одиссей, когда плыл мимо сирен. Видимо, они тоже несли всякую херню.
Все выходные я провалялся в постели. Смотрел сериалы. Теперь какое-то гаденькое чувство на душе. Будто я потратил кучу времени впустую. Хз… Может перестать смотреть сериалы? Но тогда куда девать свободное время?
11 октября 2019. Пятница
Я пишу этот текст в пятницу вечером. Закончилась еще одна длинная пустая однообразная, как южная степь, неделя. Про однообразие южных степей я знаю хорошо – я здесь живу. Стоит выехать за город, и она открывается во всей своей красе. Начавшись от трассы, она, огненно-желтая осенью, ярко-зеленая летом и хмурая весной, тянется вдаль за горизонт.
Когда мне было двенадцать-четырнадцать, мать часто отправляла меня от школы в детские лагеря в Пятигорск, Кисловодск и Ессентуки. Автобус выезжал на трассу «Е50 Ростов—Баку», я занимал место у окна, минут двадцать смотрел на бегущие снаружи поля: монотонность картины за стеклом быстро укачивала, веки наливались свинцом, сознание меркло, а сон наваливался раньше, чем закрывались глаза. Я просыпался, когда автобус уже катил между гор.
Кстати, одну гору – Стрижамент – видно почти от моего дома. Стоит выйти из подъезда, обойти трехэтажку сбоку, миновать еще метров триста, и ты упрешься в канал. Он течет от Кубани, делает гигантский крюк по дачным участкам, большинство из которых давно заброшено, и через пятьдесят километров непрерывного бега он снова впадает в Кубань. С его берега гора видна хорошо, отчетливо, как на ладони. Она лежит, распластавшись вдали, словно бугристый нарост на ровном