Джихангир-Император. Прошедшее продолженное время. Александр Петров

хорош, – обеспокоенно сказал лейтенант. – Возвращайся давай.

      – Сказано ведь – донизу, – неожиданно тонким, чужим голосом проблеял я.

      – Не дури, – подал голос Силантьев. – Сейчас вот тебя выволоку и всю морду разобью.

      Вдруг я услышал какое-то шуршание, чьи-то ноги забухали по лестнице вниз.

      – Данилка, вернись, – отчаянно заорал лейтенант. – Я приказываю.

      Страх придал мне сил, и я взлетел наверх как птичка. Добежав до ровного пола, я упал. Ноги меня не держали.

      – Я думал, ты вниз убежал… – с облегчением сказал Кротов.

      – А кто там?! Мертвяки? – всколыхнулся Силантьев. – Объявляй, Палыч, тревогу!

      Кротов долго и напряженно размышлял, колеблясь между опасностью ложной тревоги, за которую его точно не похвалят, и реальной угрозой из-под земли.

      – К бою, – наконец приказал лейтенант с тяжелым вдохом. – Зажигай факелы…

      Минуты полторы дружинники трясущимися руками, ломая спички, пытались добыть огня. Наконец пропитанная соляркой ветошь вспыхнула красным чадящим пламенем.

      Словно отвечая, снизу пришел железный гул. Он стал тише и наконец затих, сменясь отвратительным скрежетом. Смутный топот и шорох донеслись снизу.

      Я, преодолев страх, глянул вниз. Там было по-прежнему темно. Я выхватил факел у дружинника и, собравшись с силами, бросил его вниз, точно гранату на длинной ручке. Летящий огонь осветил всю лестницу. Множество людей в блестящих накидках и шлемах, с автоматами наперевес двигалось наверх.

      – Идут, идут, – в ужасе закричал я.

      У меня хватило ума упасть.

      Снизу раздались выстрелы. Ратники залегли. Пули тяжело втыкались в стены, рикошетили, отбивали штукатурку. Гулкое эхо заметалось в наклонной трубе эскалатора.