Юрий Поляков

Парижский апофегей козленка


Скачать книгу

вести долгие разговоры о смысле взаимоотношений двух полов, сидя со мной в горячей ванне – а она у них оказалась в два раза больше, чем в моей квартире, да еще стены были выложены керамической плиткой с фривольными картинками. Там нас и застал Николай Николаевич, случайно заехавший домой. Когда он открыл дверь ванной комнаты – мы ныряли…

      – Моешься, дочка? – спросил он, не замечая меня, словно я был большой губкой, сделанной в форме голого мужчины.

      – Уже выхожу, папа! – невинно ответила она, нехотя вылезла, накинула халатик и отправилась вслед за отцом.

      Лежа в теплой, пахнущей хвоей воде, я слышал весь их разговор, так как дверь была прикрыта неплотно.

      – Я же просил – домой не таскать! – устало возмущался отец. – В доме столько дорогих вещей!

      – Извини, папочка. Мы заехали выпить…

      – Ты же обещала не пить!

      – Прости, папочка, мы чуть-чуть…

      – Коллекционное бордо не трогали?

      – За кого ты нас принимаешь?

      – Знаю за кого… Шабли шестьдесят восьмого кто в прошлый раз выдул?!

      – Ты же знаешь, мы по ошибке…

      – По ошибке… Что хоть за парень?

      – Знакомый…

      – Ну, хоть знакомый в этот раз – уже легче… Просто так или серьезно?

      – Вроде серьезно…

      – Тогда знакомь!

      Мне пришлось тоже вылезти, обернуться большим полотенцем и представиться.

      – Где-то я тебя, парень, видел, – задумался Горынин.

      В своих свежеотпущенных бакенбардах и массивных импортных очках он напоминал ученого енота.

      – В ЦДЛ. Я поэт.

      – Ну да, у нас теперь любой, кто хоть раз до блевотины в ЦДЛ нажрался, поэт. В наше время не так было…

      – Папочка, в ваше время нужно было нажраться два раза, – заметила Анка.

      – Я, между прочим, первый раз по-настоящему напился, когда мою «Прогрессивку» в Отчетном докладе съезду партии похвалили! – гордо сообщил Горынин.

      – С горя? – спросила Анка.

      – А-а-а! – махнул рукой отец. – Все бы вам насмешничать! Донасмешничаетесь когда-нибудь, плакать захочется… Печатался хоть где-нибудь, поэт? – Он пренебрежительно глянул в мою сторону.

      – У него даже книга вышла! – важно сообщила Анка.

      – Книга? – Николай Николаевич был искренне удивлен, потому что ни разу не водил в мою квартиру девочек. – Книга… Ишь, пулеметчик какой! Тогда давай к нам – в Союз писателей!

      – У меня заявление не приняли.

      – Почему?

      – Сказали, одной книги маловато.

      – Что значит маловато – у меня тоже одна книга. И у Грибоедова – одна! И у Гомера одна… Нет, у Гомера – две… Ишь, буквоеды, – одна книга… Не переживай – проконтролируем. Ладно, я поехал… Плещитесь! Мы тоже с женой поплескались, поплескались, а потом и зарегистрировались.

      Через две недели я получил новенький, пахнущий краской писательский билет и побежал хвастаться