столик подсел самодовольного вида парень и, вальяжно закинув ногу на ногу, принялся покачивать в такт гремящей музыки резиновой шлепкой.
– Чего грустим?
Я поискала глазами родителей, но танцующих на площадке возле открытого бассейна было слишком много.
– Я Илья, – сообщил парень. – Мы вчера приехали. А ты здесь давно?
– Одиннадцать дней, – не без труда вспомнила я, все еще пребывая в своей переписке.
– И как тебе? Судя по отзывам, отель шикарный.
Ритмично качающаяся шлепка нервировала.
– Отель как отель, – я пожала плечами. – Кормят нормально.
– А где вы здесь оттягиваетесь? Бары, кафешки, дискотеки, пенные вечеринки… Где тут вообще можно зажечь?
– Это у моих родителей нужно спрашивать. Они здесь «зажигают».
– Так ты с родителями? Я думал, с подругами, – он кисло оглядел меня. – А парень-то у тебя есть?
– Мы завтра улетаем, – я надеялась, что Илья тут же отвалит.
Но он не отвалил. Вместо этого поднял палец вверх, прислушался к музыке и, гнусаво подпев «Гавана у-на-на», предложил:
– Потанцуем?
– Нет.
– Да чего ты стесняешься? Я тебя научу, – его голос приобрел томный оттенок. – Давай-давай, не пожалеешь.
Я мигом представила, как он, яростно шаркая шлепками, усердно кружит меня, и, не сдержавшись, рассмеялась.
– Найди кого-нибудь другого.
– В смысле? – он глупо вытаращился.
– Я не танцую.
– Вообще?
– С тобой.
– Ладно, – Илья резко встал, смерил меня таким презрительным взглядом, будто только что на его глазах прекрасная карета превратилась в тыкву, и, уже отходя, сквозь зубы процедил: – Тупая коза.
Телефон завибрировал раз в пятнадцатый.
«Куда ты пропала? Тоня?!»
Все еще смеясь, вместо ответа я написала:
«Слушай, Амелин, а ты мне парень или кто?»
«Чувствую какой-то подвох», – откликнулся он моментально.
«Нет никакого подвоха. Просто интересовался тут один, есть ли у меня парень».
«Кто интересовался?»
«Прекрасный принц, разумеется. Обещал танцевать научить».
«И что ты ответила?»
«Естественно, что я свободна и мечтала о танце с ним всю жизнь. Что же еще ответить прекрасному принцу?»
Мне эта шутка казалась очень забавной: в том, что касалось танцев, лучше Костика не было никого. А предложение «научить танцевать» было его любимым подкатом, особенно когда я обижалась. Однако иронию он не оценил и отреагировал неожиданно нервно:
«Можешь держать меня за кого угодно, только, пожалуйста, ничего не рассказывай. Иначе мне придется с этим что-то делать».
Я так и видела перед собой взволнованно хлопающие ресницы и полный негодования взгляд черных глаз. С ним иногда такое бывало: то напропалую дурачился, то вдруг обижался на сущую ерунду.
«Какой ты бываешь глупый».
Он завис с ответом, и я пояснила:
«Просто это странно. Странно называть тебя „моим парнем“. Непривычно и звучит по-дурацки».
«Что в этом странного? Чем я хуже других?»
То было самое узкое место, в котором его загоны неминуемо сталкивались с полчищем моих тараканов. Так что теперь тормозила уже я.
«Скажи, пожалуйста!»
«Прямо сейчас».
«Кто я тебе?»
«Чем я хуже других?»
Мне казалось бессмысленным объяснять то, что и так очевидно. Я отключила виброзвонок и перевернула телефон экраном вниз.
Слова – это всего лишь пустое место, ничего не стоящий звук. Сказать можно что угодно, а Костик был умным и не мог не понимать, что у меня к нему все серьезно.
Я не умела говорить о своих чувствах, а он до тошноты настойчиво искал им подтверждение, хотя прекрасно знал, что меня не смущают ни его многочисленные шрамы, ни суицидальное прошлое, ни бедность, ни дурная мать, которая довела его до всего этого, ни эксцентричное временами поведение.
Меня ничто не смущало. Я очень привязалась к нему, пока мы из-за одной неприятной школьной истории были в бегах. [1]
Но все это слишком сильно смущало его самого.
– А мои родители, между прочим, на танцах познакомились, – раздался над ухом низкий глухой голос.
Я подняла глаза и увидела возрастную, сильно загорелую женщину с белыми крепко завитыми локонами, огромными накачанными губами и тонной черной туши на коровьих ресницах.
– И чего? – я все еще была в своих мыслях.
– Жаль, что мама папашу так же не отшила, – женщина вульгарно хохотнула, и мне показалось, что она изрядно пьяна. – Можно сяду?
Не дожидаясь ответа, она плюхнулась на стул, и в ту же минуту