щающее резюме. Работы много. Обращайтесь сразу, если что непонятно. С этого дня вы мое очень привлекательное доверенное лицо и секретарь». Небольшая юридическая фирма. Казалось бы, должность всего лишь помощника нотариуса, – это с дипломом-то МГУ. Но, ах! Из искры разгоревшееся пламя – моя история любви.
Трехмесячный испытательный срок мы отпраздновали шампанским. Олег Иванович окунул меня в огромный букет цветов и, волнуясь, тихо спросил:
– Дашенька, я за собой признаю только один недостаток – не москвич, иногородний, пока без квартиры. На хорошую не накопил еще. Правило у меня железное: кредитов не брать, в долг не жить! – И поднял на меня твердый горячий взгляд. – Ты станешь моей женой?!
– Да!! – вырвалось из груди свободной птицей. – Глупенький, это не проблема! Хоть у меня и однокомнатная, но в центре. Ее продать можно, а в другом районе хорошую, даже трешку, купить. Нам с тобой и Мариной места хватит. Знаю, что сестра очень дорога тебе. Будем жить одной дружной семьей.
Его глаза засияли, как солнышко.
– Спасибо, лапушка моя. Ты же знаешь, она девчонка совсем, грех ее в интернат отдавать.
В памяти, как фотография, я в белом платье под руку с мужем. На кружевную фату осыпается яблоневый цвет. Поздравления друзей и сотрудников. Мы счастливы! Мы так счастливы!! Марина протягивает мне подарок – массивную золотую цепь с кулоном. В большой сердечком оправе кусок янтаря. Чистый, но с трещинкой посередине. Камень весь пронизан теплым светом.
– Это мамин. Непременно возьми. Только так мы по-настоящему породнимся.
Помогает застегнуть замок на цепочке, смеется:
– Ой, теперь его не снимешь. Забыла предупредить! Замочек очень тугой. Но ведь можно и под платьем носить, если что.
Забавная нелепость. Только Олежка расстроился, глупенький. Глаза сердитые запылали, как у кота. Голос строгий и нервный такой, прямо не узнать.
– Маринка! Это я должен был подарить, когда время придет… – Он осекся.
Обидел сестренку. Она ведь как лучше хотела. Пробубнила ему с нажимом вполголоса: «Я рев…» А дальше мне не слышно было. Приглашенная сотрудница, та, что рядом стояла, странно посмотрела на нас и отошла. Олежка отвернулся. Сбросил мою руку со своего напряженного плеча. Потом резко притянул к себе. Сердитый огонь погас. В глазах ни одной холодной искорки – снова знакомые и родные. Они были влажными и страстными. В его сильных объятиях по моему телу прошла томная волна. Я подумала: «Вспыльчивый – чувствительный, но отходчивый – это хорошо.»
«Горько! Горько!! Горько!!!» – эхо радостно пролетевшего торжества еще продолжало звучать в ушах. Я задыхалась от долгих жарких поцелуев, когда мы остались вдвоем… Душа трепетала… Олежка, мой муж долгожданный! Мир перестал существовать вокруг, когда наши объятия соединились в кольце любви. Я прошептала:
– Ты жизнь моя!
И он выдохнул в истоме:
– Пока смерть не разлучит нас…
Как же я была счастлива тогда!
2. Неожиданное наследство
В первый день медового месяца утро складывалось, как нельзя лучше. Мы искали в Интернете, куда съездить, чтобы прикупить вещи. До мечты рукой достать! Через три дня нас ждал трехнедельный круиз на океанском лайнере! И тут зазвонил телефон…
Я думала, сейчас сообщат, что готов Маринкин загранпаспорт, но… Траурный голос в трубке сообщил: умерла моя единственная родственница – Воробьева Наталья Михайловна, сестра моей мамы. Тетя оставила мне большой дом с пристройками и всем имуществом, находящимся в нем. Кроме того, один гектар земли с садом, гараж, новую иномарку и… приватизированную заводь реки с сараем и небольшой яхтой. Надо сказать, наследство свалилось на голову нешуточное! Муж тети Натальи, дядя Серёжа, был успешным бизнесменом и большим начальником в подмосковном городке, где они жили. Он умер два года назад. У них была приемная дочь. Девочку взяли из приюта семилетней. Сейчас ей примерно 25–26 лет. Что с ней стало? Почему не она наследница? Хотя… Тетя Наталья обещала моей умирающей матери, что позаботится обо мне. Своего отца не помню. А был ли он?! В семь лет я оказалась в детском доме. Почему тетка взяла на воспитание не меня, а чужую девочку в том же возрасте, не знаю. На мои письма практически не отвечали. Кому нужна бедная сирота?! А как хотелось родного участия и тепла! В доме Воробьевых я была лишь раз – в старом, еще до перестройки. Мы приехали к ним с мамой уже поздно вечером. Ей нездоровилось. Она хотела о чем-то посоветоваться с тетей Натальей. Дядя Сережа угостил меня на кухне чаем с малиновым вареньем и отправил спать. Ночью я проснулась от встревоженных голосов. У дома оборвался крик «Скорой помощи». «Иди в комнату, не мешайся!» – строго прикрикнул на меня тогда дядя Сережа. Я видела, как маму выносят на носилках. У неё было очень бледное лицо. Глаза закрыты. Мне не дали с ней проститься. Она умерла в больнице. Прорвался аппендицит. О смерти мамы утром мне сообщил дядя Сережа: «Нам жаль. Сейчас ты поедешь с этой тетей». Чужая женщина, противно сюсюкая и фальшиво улыбаясь, крепко ухватила меня за руку: «Будешь жить с другими детками. У нас