зарабатывает намного больше твоего отца. Естественно, она думает, что мы беднее ее. Но мать Беатрисы вынуждена мыть полы за доллар в день. Конечно, она считает тебя богаче, ведь у твоего отца есть постоянная работа.
– Тогда это все относительности.
– Относительности? – Мэри была озадачена.
– Относительности. Ну как в той книжке про счастливых бедных девочек.
– А, ты хочешь сказать «относительно». Да, это все относительно.
– А что значит «относительно»?
– Милочка Мэгги, не начинай! Какой высоты небо?
– Я первая спросила.
– Ну, например, у одного человека есть один доллар и больше ничего. Кто-то дает ему сто долларов. У другого человека есть сто долларов. И у него всегда было сто долларов. Кто-то дает ему доллар. Он так же беден, как и раньше. Теперь у них обоих по сто одному доллару. Но один из них разбогател, а другой – нет. Полагаю, это и значит «относительно».
– Мама, ты просто разговариваешь. Ты мне ничего не объяснила.
– Сказать по правде, я не знаю, как тебе это объяснить.
– Когда ты была маленькой, вы жили в богатом доме?
– Ах боже мой, – вздохнула Мэри. – Ну, люди, которые семьями ютились в тесных квартирах, считали наш дом богатым. Но жена мэра считала, что по сравнению с ее домом наш дом беден.
– А ты сама как думала?
– Я никак не думала, – ответила Мэри, стараясь не раздражаться из-за этого потока вопросов. – Я там просто жила.
– Почему?
– Не глупи. Я жила там, потому что я там родилась, потому что там жили мои родители.
– Тебе там нравилось?
– Конечно. У меня же не было другого дома.
– И это было относительно?
– Милочка Мэгги, перестань. У меня уже голова болит.
– У меня тоже, – заявила девочка.
Милочка Мэгги спросила у сестры Вероники, как отличить богатый дом от бедного.
– Келья, – ответила монахиня, – с грубой кроватью, стулом и гвоздем в стене, чтобы повесить на него платок, – это богатый дом, если там чтут Деву Марию и Господа нашего. Огромный дом с толстыми коврами, бархатными шторами и золотой арфой в гостиной – беден, если Деве Марии и Господу нашему там нет места.
Милочка Мэгги спросила отца:
– Папа, когда ты был маленьким мальчиком, в Ирландии у тебя был богатый дом или бедный?
– Сейчас ты узнаешь, как беден был твой отец. Наш дом был бедным. И не просто бедным, а беднейшем из бедных. Это была однокомнатная хижина с навесом, под которым стояла моя кровать, а кроватью мне служил мешок с сеном. И в холодные ночи туда залезала голодная соседская свинья, чтобы поспать со мной в тепле.
Девочка засмеялась.
– Смеяться тут нечему, крыша нашей лачуги упиралась в землю ровно там, где лежала моя голова, и я бился о нее всякий раз, когда поворачивался во сне.
А в стене была черная дыра, где теплился жалкий огонь, который не мог согреть нас зимой, зато поджаривал летом, когда мы варили на нем еду. А еда-то, еда!