чно хорошо изучена. О последних годах ее жизни, когда и состоялось их знакомство с Бродским, подробно написал Роман Давидович Тименчик1, чья книга содержит скрупулезный анализ жизненного и творческого пути Ахматовой с обширными справочными материалами, раскрывающими контекст эпохи и рассказывающими о людях, окружавших поэта.
С творческой биографией Бродского дело обстоит несколько сложнее, серьезное ее изучение еще только предстоит – после открытия архивных материалов и возможности издания академического собрания сочинений, – хотя существенные шаги в этом направлении уже сделаны.
Огромная работа проделана Валентиной Платоновной Полухиной, собравшей три книги интервью с друзьями и современниками Бродского2, а также написавшей первую монографию о нем «Иосиф Бродский: поэт для нашего времени» (на английском языке)3 и целый ряд статей, значительная часть которых вошла в сборник «Больше самого себя»4.
В замечательной книге Льва Владимировича Лосева о литературной биографии Бродского5 главка «Знакомство с Ахматовой» занимает всего несколько страниц, и хотя имя автора «Реквиема» и «Поэмы без героя» неоднократно появляется в других главах, основной вывод автора заключается в том, что, собственно, поэтическое влияние Ахматовой на Бродского было минимальным.
В этом смысле я оказываюсь в сложном положении, поскольку мои наблюдения все-таки могут расходиться с утверждениями самого Бродского, некоторые из них вы прочтете на страницах этой книги. Но нужно помнить, что он говорил об Ахматовой: «На всех нас, как некий душевный загар, что ли, лежит отсвет этого сердца, этого ума, этой нравственной силы и этой необычайной щедрости, от нее исходивших. Мы не за похвалой к ней шли, не за литературным признанием или там за одобрением наших опусов. Не все из нас, по крайней мере. Мы шли к ней, потому что она наши души приводила в движение, потому что в ее присутствии ты как бы отказывался от себя – от того душевного, духовного – да не знаю уж как там это называется – уровня, на котором находился – от «языка», которым ты говорил с действительностью, в пользу «языка», которым пользовалась она»6.
Утверждение Бродского можно понимать по-разному. Лосев делает из него определенный вывод: «Это проникновенное и темпераментное высказывание, кажется, исчерпывает тему «Ахматова – Бродский». Кажется, что литературоведу здесь делать нечего. Литературоведение, по крайней мере, то, в канонах которого мы воспитывались, познает литературные связи именно через анализ стихосложения. Оно не знает понятий «душа», «душевное», «духовное»7.
Это сильное высказывание, однако, оно не до конца справедливо даже в категориях того традиционного литературоведения, которое имеет в виду Лосев. А за пределами изолированного подхода, на пересечении литературоведения, стилистики, когнитивной поэтики, разговор об Ахматовой и Бродском только начинается и обещает быть развернутым и интересным – я в меру сил включаюсь в него на этих страницах.
И начать этот разговор представляется необходимым еще и потому, что все чаще звучит мнение о поэзии Бродского как о совершенно чуждой ахматовской традиции и противопоставленной ей. Приведу лишь один пример. Известный литературный критик Владимир Новиков пишет: «Трудно вообразить художественную систему наиболее чуждую и даже враждебную Ахматовой, чем поэтика позднего Бродского. И это абсолютно нормально, ибо в эстетических высях нет места человеческим симпатиям, чистое вещество творчества есть борьба»8. За этим высказыванием – недостаточное внимание к поэтическому языку, к материи стиха, сведение поэзии к сумме тем и мотивов. Ниже я постараюсь показать, почему это не так и почему художественная система Бродского не чужда и не враждебна поэзии Ахматовой, а несет в себе отпечаток ее поэтического языка.
В этом смысле мне близка позиция историка, писателя и редактора Якова Гордина, который в беседе с Валентиной Полухиной, отвечая на вопрос, с кем из поэтов может быть сопоставлен Бродский, сказал: «Я думаю, тут два момента. Если уходить далеко назад, то, скорее всего, Баратынский, а ближе – Ахматова. Я думаю, что проблема взаимоотношений „Бродский и Ахматова“ имеет большую перспективу для исследователей»9.
Такого же мнения придерживается один из друзей Бродского, поэт Томас Венцлова: «Внимательное исследование наверняка обнаружит многие ссылки на Ахматову и переклички с ней во всем корпусе творчества Бродского»10.
Основная идея этой книги может быть сформулирована так: точно так же, как невозможно представить Бродского в качестве «ученика» Ахматовой, невозможно и вычесть влияние Ахматовой из его поэтики, которая построена как сложная интерференция различных «источников света» (как он обозначил это в Нобелевской лекции). Я всего лишь пытаюсь выделить в этом поэтическом спектре диапазон волн, связанных с Ахматовой. Насколько это удается – судить читателю.
Как было сказано, в центре книги – разговор о стихах. Разумеется, жизненные события причудливо преломляются сквозь призму поэтических строк, становясь фактами уже не просто биографии, а литературной биографии. Поэтому читатель вряд ли найдет здесь неизвестные ранее подробности жизни и дружбы двух поэтов (хотя, говоря