Николай Задорнов

Могусюмка и Гурьяныч


Скачать книгу

были двое башкир, незнакомых Булавину. Один из них лежал на лавке. Он с тревогой привстал, когда вошел Захар. Лицо у него рябое, а черные густые брови у переносицы приподнялись вверх, отчего выражение лица было жалобное. Оглядев купца, он успокоился и снова прилег, повернувшись лицом к стене.

      Другой сидел на полу у печи и озабоченно осматривал старое кремневое ружье. Краснощекое лицо его выражало энергию и упорство. Близ табурета лежали мешочки с порохом и с пулями, шомпол, пыжи, сумка, охотничий нож. Все изобличало в нем охотника, завернувшего на перепутье к старому зверобою Трофиму, у которого было много друзей среди окрестных башкир.

      Захар перекрестился на иконы и, не здороваясь с незнакомцами, пролез за стол, открыл сумку – проверить, не замочило ли дождем перепись товаров, купленных на ярмарке.

      Захар был грамотный. Мальчиком он учился в крепостной школе, где из детей заводских крестьян готовили служащих конторы. После закрытия крепостной школы Захара за тридцать копеек в год доучивал церковный пономарь.

      Вошел лесник, широкогрудый, коренастый старик с окладистой бородой.

      – Давненько не заглядывал к старику, Захар Андреич! Все в своем занятии. Ну, рассказывай, откуда едешь, а я тебе пошабашить соберу щец да каши, баба-то у меня в лесу, с утра ушла, да, видно, бурю в шиханах[14] просидит.

      Из русской печки лесник вытащил горшок со щами, сунул в него деревянную ложку, накрыл широким ломтем хлеба – подал гостю.

      – Чем бог послал, не обессудь, Захар Андреич.

      – С ярмарки еду, Трофим, с ярмарки, да от непогоды к тебе завернул, а то к ночи хотели быть на заводе, – окая, заговорил Захар.

      – Да что ты, любезный, по ночам хребтом теперь не езда. Не ровен час, Могусюмка с башкирцами, слышно, опять в нашей стороне появился.

      Снова ударил гром. Лесник и купец невольно взглянули в крошечное окно. Ливень лил с прежней силой. Избушка вздрагивала от порывов ветра.

      – Могусюмка нам не опасен, – отвечал купец. – Он у нас на заводе ходит открыто, ему наших трогать не расчет. Могусюмка лошадьми живет, от него лошадникам беда, богатым башкирам, а на заводе какие кони…

      – Не говори, Захар Андреич, давеча под Курк-аркой на караван налет был. Нынче по кочевкам ездили городские, читали бумагу: кто изловит Могусюмку, тому награду обещают.

      – Разве поймают? – усмехнулся Захар. – Он ловкий…

      …Дверь, отворилась, в избу вошел ямщик. Захар отдал ему остатки щей. Старик уселся у двери, поставил горшок на колени и жадно хлебал варево. Трофим подал кашу.

      – А я ныне на сохатых ходил – тебя вспоминал… Под Арвяком на солончаках[15] каждый раз встречаю то табуном, то в одиночку. Солонцы лизать приходят. Отдыхай от ярмарки, да поедем зверя бить в урман[16]. А, Андреич, как бывало?

      Снова налетел порыв ветра.

      В лесу раздался треск, и слышно было, как падала лесина. Треск повторился снова и снова, по лесу деревья валились наземь, и гул от падения пошел по тайге. Дождь затих на мгновение и вдруг полил с новой