поступью. На середине коридора он вдруг остановился и оглянулся.
– Хорошо, что мадемуазель уезжает. – Дворецкий запнулся и с трудом сглотнул. – Я не могу вас защитить.
Новак сжала его руку в белой перчатке. Они молча пошли дальше, по коридору и вниз по лестнице, держась за руки. Когда спустились на четвёртый этаж, дворецкий выпустил её руку.
– Sois courageuse![6] – шепнул он. И постучал в дверь.
– Войдите! – отозвалась Лукреция Каттэр.
Девочка приказала своему сердцу биться ровно, а на лице изобразила равнодушную маску. Потом открыла дверь и вошла.
Маман сидела к ней спиной за туалетным столиком. Высокий сводчатый, как в соборе, потолок её комнаты был художественно окрашен в чёрный цвет. Чёрные стены, чёрные двери, чёрное стекло, чёрное кружево… И на всём – золотая узорчатая кайма. Новак всегда боялась этой комнаты, но больше всего её почему-то пугал чуть заметный неотвязный запах – не то грушевых леденцов, не то подгнивших бананов.
– Доброе утро, маман.
Она сделала реверанс, пристально разглядывая чёрные половицы под ногами.
Лукреция Каттэр медленно обернулась, не вставая с кресла чёрного дерева. Девочка собралась с духом, чтобы выдержать критический взгляд матери.
Лукреция была одета в длинное чёрное кимоно с золотой вышивкой – точно в тон губной помады. Чёлка чёрного парика доходила до её неизменных тёмных очков.
– Ты хотела меня видеть? – Новак не поднимала глаз.
– О да! Хотела.
Последовала долгая пауза. От волнения у Новак затряслись руки.
– Я сегодня еду в школу, – сказала она, чтобы хоть как-то нарушить молчание.
Маман снова отвернулась к зеркалу.
– Нет, не едешь.
– Как?! – Новак наконец-то подняла голову и вздрогнула, встретившись с отражением матери в зеркале.
– Я передумала.
– Но я уже вещи уложила… Я…
– Дом я поставлю на сигнализацию. Через несколько дней мы летим в Лос-Анджелес.
– В Лос-Анджелес?
– Да. Мне нужно готовиться к церемонии вручения кинопремии.
– Кинопремии? – поперхнулась Новак. – Ты же не любишь такие церемонии…
– Эта мне понравится. – Губы Лукреции Каттэр искривились в улыбке. – К тому же ты в числе номинантов.
– Я?! – Новак даже рот раскрыла.
– Да, в категории «Лучшая актриса». – Лукреция засмеялась. – Безумно смешно, правда?
– «Лучшая актриса»?!
Новак не верила своим ушам. Выиграть кинопремию – это была её мечта. Но премию дают только по-настоящему великим актрисам!
Сзади потянуло сквознячком, и вдруг рядом с Новак оказалась Лин-Лин.
– А-а, Лин-Лин! Есть новости?
Лин-Лин не ответила, только многозначительно посмотрела на Новак.
– Уходи! – Лукреция Каттэр махнула дочери рукой, унизанной бриллиантовыми перстнями.
– Да, маман.
Сделав ещё один реверанс, дочь попятилась к двери.
Новак постояла минуту