большую роль как у кочевых этносов, так и у многих других народов, ранее практиковавших кочевание.
Достижения кочевников
Если относительно перечисленных выше особенностей кочевой цивилизации у большинства исследователей сложился консенсус, то вопрос о ее достижениях вызывает дискуссии. Многие ученые высоко оценивают эти достижения, считая, что кочевников нельзя назвать ни примитивными, ни отсталыми[93] (иногда лишь говорят о том, что у кочевых обществ – «поздняя эволюция»[94]). По мнению Д. Снита, археологические исследования доказали, что кочевничество не является «тупиком». Он напоминал, что древнегреческая концепция «номада» не подразумевала, что последний ведет более примитивный образ жизни: так, Геродот описывал мобильное скотоводство с точки зрения открытий и инноваций[95].
Е.Н. Бадмаева сделала вывод, что кочевники сформировали эффективный социальный механизм адаптации, уникальную культуру и развитую систему ценностей[96]. А. Араим считал, что некоторые обычаи, традиции и культурные ценности кочевников превосходят оные в «наиболее продвинутых и прогрессивных обществах» (очевидно, имелись в виду страны европейской цивилизации. – Ф.С.). К таковым относятся в том числе «социальная солидарность, жертва ради общественного блага, уважение прав общества, священности человека, лидерства и полное сотрудничество между индивидуумами для защиты общества». А. Араим полагал, что эти ценности могли бы решить «проблемы западного общества, которые проистекают из доминирования материалистических ценностей»[97].
Некоторые ученые уверены, что кочевая цивилизация является достаточно устойчивой, автономной и функциональной[98] – по крайней мере, до того как в нее проникнут капиталистические отношения[99]. Так, система обычного права у казахов и киргизов сохранялась в малоизменном виде в течение многих веков, вплоть до 1930-х гг.[100]
Устойчивой была и кочевая экономика – накопление прибавочного продукта в скотоводческих обществах происходило гораздо интенсивнее, чем у оседлых земледельцев[101]. К.М. Тахтарев считал, что у кочевников не было потребности в рабах, «тем более что скотоводческий труд сравнительно легок и даже приятен. Труд земледельца, наоборот, часто очень тяжел»[102] (и поэтому в «оседлых» обществах процветало рабовладение). Д.А. Клеменц писал, что кочевой быт давал человеку много свободного времени[103], которого совершенно не было у земледельцев (особенно в весенне-летне-осенний период).
Э.Дж. Апсаматова сделала вывод о социальной устойчивости кочевого общества, в котором не было «лишних» людей, подобных «западным» люмпенам, не было разрыва между богатством и бедностью; оно было коллективистским и не знало эксплуатации оседло-земледельческого и тем более западнокапиталистического типа[104].
Даже А. Тойнби, считавший кочевничество «тупиковым» типом цивилизации, признавал, что кочевники, осваивая тяжелые, непригодные пространства, «развили в себе интуицию, самообладание, физическую